Международные отношения в XVI–XVII вв. Европа после первой мировой войны Развитие международных отношений в современном мире
Страница 1
Современный этап международных отношений характеризуется стремительностью перемен, новыми формами распределения власти. Ушло в прошлое противостояние двух сверхдержав - СССР и США. Разрушилась старая система международных отношений, которая получила название биполярной - двухполюсной.
В процессе ломки старых и строительства новых международных отношений все же можно выделить определенную тенденцию развития.
Первая тенденция
развития современных международных отношений - рассредоточение власти. Идет процесс становления мультиполярного (многополюсного) мира. Сегодня все большую роль в международной жизни приобретают новые центры. На мировую арену все активнее выходит Япония, которая уже сегодня является экономической сверхдержавой. Идут интеграционные процессы в Европе. В Юго-Восточной Азии возникли новые постиндустриальные государства - так называемые “Азиатские тигры”. Есть основания полагать, что в обозримом будущем в мировой политике заявит о себе Китай.
Среди политологов пока нет единого мнения о будущем системы международных отношений. Одни склонны к мнению о том, что в настоящее время происходит формирование системы коллективного лидерства США, Западной Европы и Японии. Другие исследователи полагают, что надо признать США единственным мировым лидером.
Второй тенденцией
развития современных международных отношений стала их глобализация (ОіоЬе - земной шар), заключающаяся в интернационализации экономики, развитии единой системы мировой связи, изменении и ослаблений функций национального государства, активизации деятельности транснациональных негосударственных образований. На этой основе формируется все более взаимозависимый и целостный мир; взаимодействия в нем приняли системный характер, когда мало-мальски серьезные сдвиги в одной части мира неизбежно дают отзвук в других его частях, независимо от воли, намерений участников таких процессов.
В международной области эта тенденция реализуется в форме взрывоопасного роста международного сотрудничества, влияния международных институтов - политических, экономических, гуманитарных, - а также создания по своей сути наднациональных органов.
Третьей тенденцией
развития международных отношений стало нарастание глобальных проблем, стремление государств мира к совместному их решению.
НТР, начавшаяся в середине XX ст., в течение нескольких десятилетий произвела такие радикальные изменения в развитии производительных сил, перед которыми блекнут тысячелетние достижения наших предшественников. Она способствовала резкому повышению производительности труда, привела к огромному приросту необходимой для людей продукции. Но существует и другая сторона этой революции: возникло множество неординарных, так называемых глобальных проблем. Эти проблемы встали перед человечеством и показали, что наш неспокойный и полный противоречий мир есть в то же время взаимосвязанный, взаимозависимый и во многом целостный мир. Мир, требующий не разобщения и противостояния, а объединения усилий всех стран и народов во имя сохранения цивилизации, ее приумножения и благополучия как нынешнего, так и грядущих поколений людей.
Глобальные проблемы, стоящие перед человечеством, можно разделить на четыре группы: политические, экономические, экологические, социальные.
Важнейшая из них, раньше всех заставившая человечество сначала почувствовать, а затем и понять надвигающуюся угрозу, - появление, быстрое накопление и совершенствование оружия массового поражения, которое в корне изменило ситуацию в мире. Характер ядерного оружия не дает возможности любому государству военными средствами обеспечить надежность своей обороны. Иначе говоря, безопасности в мире можно добиться лишь совместными усилиями. Она может быть либо общей для всех стран, либо ее вообще не может быть. Положительные сдвиги в отношениях между ведущими странами мира, обладающими наибольшим научным, экономическим и военно-техническим потенциалом и сделавшими значительный шаг на пути к осознанию опасности гонки вооружений, сняли былую напряженность в международных отношениях.
Важной проблемой, беспокоящей все человечество, становится международный терроризм, среди различных форм которого наиболее опасной является государственный терроризм.
К другой, не менее важной, но гораздо более трудно решаемой группе экологических проблем следует отнести проблемы сохранения окружающей среды. Опасность нарушения экологического равновесия возникла не сразу. Она надвигалась как бы исподволь, иногда в результате неосведомленности, а чаще всего из-за пренебрежения людей к возможным вредным и даже губительным последствиям своей практической деятельности.
Юность и начало революционной деятельности
Иосиф Виссарионович Сталин (Джугашвили) родился 21 (9 по ст. ст.) декабря 1879 года в грузинском городке Гори. Его отец Виссарион Николаевич, был сапожником, мать - Екатерина Георгиевна, простая грузинка. Семья жила достаточно бедно, отец...
Социально-экономическое и политическое положение на хорватских землях в
конце XVIII-начале XIX вв.
Хорватские земли к началу XIX века были разобщены и находились под разным административным управлением, но все же оказались после наполеоновских войн в составе одного государства – Австрийской империи. Это произошло после того, как в 1797 ...
Кризис феодально-крепостнической системы в сельском хозяйстве
1.
. С 20-х гг. XIX в. в России усиленно росли сельскохозяйственные общества, появилась обширная агрономическая литература. Все новое в сельском хозяйстве, что появляется за границей, в России обсуждается и пропагандируется. Здесь испытыв...
Вопросы
1. Что нового появилось в международных отношениях XVI-XVII вв. по сравнению со Средневековьем? В чём старое сохранило свою силу?
Во-первых, государства были уже в основном централизованными, на первый план выходили отношения монархов друг с другом, а не феодалов с монархами, как было в Средневековье. Во-вторых, одну из главных ролей стала играть вражда католиков и протестантов, которой не было в Средневековье. В-третьих, войны в Новое время чаще стали вестись из-за коммерческих интересов той или иной страны, часто они шли из-за колоний.
Но так же, как и в Средние века войны часто велись в династических интересах монархов.
2. Как религиозный раскол в Европе XVI в. сказался на международных отношениях?
Религиозный раскол с начала реформации и почти до конца Тридцатилетней войны разделил страны Европы на католический и протестантский лагеря. Причиной большинства войн была борьба за истинную веру. Первой единство лагерей нарушила Франция, которая в концу Тридцатилетней войны выступила на стороне протестантского лагеря, хотя была страной католической.
3. Какую роль в международных отношениях сыграла Османская империя?
С одной стороны, мусульманская угроза со стороны Османской империи иногда объединяла несколько христианских государств, были даже попытки заключить союз с православной Россией. С другой стороны, иногда европейские государства пытались использовать османов в борьбе друг с другом, чтобы предотвратить слишком сильное усиление оппонента.
4. Какие изменения и почему произошли в организации дипломатической службы?
Работа дипломатии стала гораздо более интенсивной, кроме того, нужен был постоянный агент влияния при иностранном дворе. Именно поэтому монархи отказались от средневековой практики посылать посольства по каждому конкретному поводу. Вместо этого появились постоянные дипломатические представительства при иностранных дворах. Они оценивали ситуацию на месте также и методами разведки и постоянно представляли интересы своих государей.
5. Как вы думаете, было ли поражение австрийских и испанских Габсбургов в Тридцатилетней войне случайным?
К поражению Габсбургов привели как случайные факты, так и закономерности. С одной стороны, Габсбурги слишком усилились, потому против них не могла не образоваться широкая коалиция европейских держав. С другой стороны много решало то, что называется военным счастьем, которое переменчиво. Также большую роль сыграло то, что католическая Франция в конце войны выступила на стороне протестантов. Это невозможно было предугадать, учитывая сложившуюся в то время систему лагерей, в которые страны входили по религиозному признаку. Это был очередной субъективный фактор – результат деятельности первого министра Франции.
Задания
1. Приведите примеры действия системы «политического равновесия» в Европе XVI-XVII вв.
Система «политического равновесия» проявилась, например, в 1667 году, когда агрессии Франции в Испанских Нидерландах противостояла коалиция Голландии, Англии и Швеции. Коалиция образовалась для того, чтобы не допустить слишком большого усиления Франции. Коалиция смогла добиться своих целей.
2. Голландский мыслитель Гуго Гроций писал в своем трактате «О свободном море»:
«Спор между нами и испанцами касается следующего: море, огромное и безбрежное, может ли оно принадлежать какому-то одному королевству? Может ли одна нация запретить другим торговать, обмениваться, устанавливать контакты? Может ли одна нация отдать то, что ей никогда не принадлежало, или открыть то, что уже принадлежало другому? Может ли такая вопиющая несправедливость со временем стать особым правом?»
Попробуйте по аргументам Гроция восстановить точку зрения, с которой он спорил. Можно ли считать случайностью, что трактат написан именно голландцем и именно в XVII в.?
Исходя из этих слов, получается, что Испания хотела, чтобы лишь её флот господствовал в море, и чтобы корабли других государств не могли вести морскую торговлю, чтобы всю прибыль от неё получали лишь испанцы. Время создание этого документа не случайно: именно тогда Испания и Голландия боролись за лидерство в мировом океане и в колониях.
Статья А.В.Яковенко
в журнале «Международная жизнь»
(осень 2013 года)
МИР И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ СЕГОДНЯ:
НОВОЕ И ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ
Сейчас, когда завершается пятый год глобального финансово-экономического кризиса, ни у кого не вызывает сомнений, что мир вступил в период радикальной трансформации. Кризис советского общества, и социалистической системы общественного устройства, который привел к окончанию «холодной войны» на рубеже 80-90-х гг., теперь дополнился кризисом западного общества, включая либеральную экономику и широкопредставительную демократию. Таким образом, системные сбои в Евро-Атлантике, а этими двумя моделями исчерпывался коллективный опыт общественного развития на пространстве европейской цивилизации и обеспечивалось - в рамках биполярности - ее доминирование в глобальной экономике, политике и финансах, стали ключевыми элементами общемирового кризиса. По сути, подведена черта под длительным циклом исторического развития, начало которому положила катастрофа Первой мировой войны. И так же, как XX век брал свое начало в 1914 г., можно предположить, что и отсчет XXI века надо начинать с 2008 г., когда разразился кризис.
Однако нельзя дважды войти в один и тот же поток. Если мировая политика и эксперименты с моделями экономического развития и общественного устройства в XX веке ограничивались рамками европейской цивилизации, то сейчас Евроатлантическое сообщество впервые за последние два-три века столкнулось с реальной глобальной конкуренцией со стороны других регионов мира, их культур и цивилизаций. В этом важнейшее отличие современного этапа мирового развития. Его характеризуют плюрализм, выходящий за рамки исторического опыта Европы, более широкая конкуренция моделей развития и ценностных систем. В своей статье «Поствашингтонский консенсус» (журнал «Форин Аффэрс» за март-апрель 2011 г.) Н.Бердсэлл и Ф.Фукуяма пишут о том, что «интеллектуальная сила» все более равномерно распределяется в мире, когда кризис «выставляет на суд любую модель развития», а «западные демократии высветили риски чрезмерной опоры на ведомую рынком глобализацию».
В то же время, история Европы, ее modus operandi продолжают свое существование на уровне наработанных категорий мышления, используемых при анализе происходящего в мире и выработке прогнозов на будущее. Причем речь идет не только об узких идеологизированных дебатах по линии капитализм-коммунизм времен «холодной войны», но и о понятийном аппарате и способах общественной трансформации более раннего периода, включая Реформацию, Просвещение, Революцию, Промышленную революцию, таких категориях, как «общественный договор», прогресс и насилие, в том числе как средство разрешения межгосударственных противоречий.
И если брать это историческое наследие Европы, то трудно сказать, какая из его частей перевешивает - негативная или позитивная. В негативе – две мировые войны, империализм, колониализм, «холодная война» и ее военные конфликты на периферии, проблемы окружающей среды, милитаризация экономического и научно-технического развития, равно как и международных отношений. В позитиве - то, что можно назвать гражданским применением научно-технического прогресса, расширение пространства свободы за счет обеспечения «совместимости демократии и капитализма», а также выход на устойчивую модель общественного развития в форме социально ориентированной экономики и широко представительной демократии с опорой на значительный средний класс и устойчивый уровень социального неравенства.
Разумеется, к позитиву надо отнести и то, что ядерное сдерживание, при всей его опасности, обеспечивало мир, стабильность и предсказуемость в кругу ведущих государств мира. «Третья мировая война» была виртуальной реальностью и не пошла дальше стратегических наработок военных. С окончанием «холодной войны» практически отпали причины для угрозы глобальной войны вообще. Возможно, что это можно отнести на счет направленного внутрь замедленного трансформационного взрыва (implosion) европейской цивилизации, заключительным этапом которого, видимо, и является нынешний кризис.
Примечательно, что во временном плане формирование его предпосылок совпало по обе стороны «железного занавеса». С одной стороны, это были несостоявшиеся реформы А.Н.Косыгина, с другой -напряг Войны во Вьетнаме, приведшей к отказу от «золотого стандарта» в США и радикальной перестройке Бреттон-Вудской системы. Общей причиной вполне могло быть исчерпание прежней технологической основы очередного «большого цикла» экономического развития и неспособность, а скорее, отсутствие политической воли к трезвому анализу ситуации. В Советском Союзе это нашло свое проявление в застойных явлениях, на Западе - в создании искусственных источников роста в финансовом секторе, так называемой «финансовой алхимии» (Дж. Стиглиц), что стало возможным благодаря его дерегулированию в начале 80-х гг. Неудивительно, что начало эрозии среднего класса в западном обществе (один из признаков - отсутствие гарантий работы по специальности выпускникам вузов) относится именно к этому периоду. Наверное, это было формой застоя и «заметания под ковер» явлений, второе дыхание которым дали окончание «холодной войны», распад Советского Союза и связанная с этим эйфория в духе «конца истории».
Можно сказать, что свой ресурс, в том числе как источник экономического роста и научно-технологического прогресса, исчерпала милитаризация - тренд, восходящий к потребностям выхода из Великой депрессии в 30-е гг. прошлого века в США и Европе, а в Японии - десятилетием ранее. Это одна из характеристик современного мира. Не уверен, что сфера безопасности в целом, создание так называемого «государства национальный безопасности» или, как утверждают в связи с делом Э.Сноудена, «разведгосударства», может служить решению задачи выхода из нынешнего кризиса. Наверное, можно говорить и о том, что сначала в Советском Союзе, а затем и на Западе исчерпал себя потребительский социокультурный уклад, просуществовавший достаточно долго вопреки Евангельской истине о том, что «не хлебом единым жив человек». Собственно, такой исход для всей европейской цивилизации, включая Советский Союз, предсказывал Питирим Сорокин в 60-е гг. Когда сбываются пророчества, трудно уйти от вывода о том, что мы являемся свидетелями фундаментального преображения, исключающего возвращение к прежнему положению вещей.
Произошло геополитическое «сжатие» России, США, Запада, всей исторической Европы. Поэтому трудно не согласиться с почетным председателем Президиум Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) С.А.Карагановым в том, что мы переживаем период «политики взвешенного состояния». Все процессы в мировом развитии получили мощное ускорение - мысль и политика за ними просто не поспевают. Надо полагать, это общая характеристика для любого эндшпиля, что отфиксировано в анализе современного этапа мирового развития, который содержится в Концепции внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом В.В.Путиным в феврале 2013 г.).
Проблемы развития выходят на первый план для всех государств мира и, возможно, для Евроатлантического региона в большей мере, чем для других, имея в виду то обстоятельство, что источники экономического роста в нынешних условиях находятся, как правило, за пределами исторической Европы. Понимание этого растет по мере накапливания последствий затяжного кризиса. Смелой попыткой «прорыва в будущее» стал проект «концепции национальной стратегии», предложенный в апреле 2011 года двумя американскими военными У.Портером и М.Майклби. Он был размещен в Интернете с предисловием А.-М.Слотер, которая до этого возглавляла Штаб политического планирования Госдепартамента США. Смысл предложенной концепции сводится к тому, чтобы обновить источники международного влияния Америки, имея в виду приоритетность обеспечения устойчивости внутреннего развития страны во всех его составляющих. Судя по некоторым свидетельствам, этот демарш американских военных имел шансы на успех в плане пересмотра стратегии национальной безопасности США, укорененной в реалиях «холодной войны» и в ее отжившей идеологии. Последнее время часто цитируют Блаженного Августина, который просил у Бога «целомудрия, но не сейчас». Похоже, что пока это можно отнести и к стремлению сформулировать цели и задачи национальной стратегии США в неидеологизированных категориях дивелопментализма. Возможно, у книги президента нью-йоркского Совета по международным отношениям Р.Хааса «Внешняя политика начинается дома» будет больше шансов на успех.
России, которую обстоятельства значительно раньше опустили на грешную землю, было, конечно же, легче проделать этот путь. Как только стало возможным осмысление путей дальнейшего развития страны, а это произошло в районе 2000 года, когда стали появляться первые основательные доктринальные документы, был сделан фундаментальный вывод о главной задаче внешнеполитической работы - создании благоприятных внешних условий для внутреннего развития. К этому сводится вся философия российской дипломатии, если попытаться ее сформулировать в одной фразе. Движение наших партнеров в этом же направлении позволяет судить о подспудной конвергенции на уровне мироощущения.
Если смотреть шире, то в целом налицо поиск решения задач общественного развития в Евро-Атлантике на путях конвергенции и синтеза. Объективно это создает условия для преодоления интеллектуальной зашоренности времен «холодной войны» и формирования соответствующего измерения восстанавливаемого единства европейской цивилизации, представленной наряду с Европой, Северной Америкой и пространством бывшего Советского Союза.
В XX веке в рамках европейской цивилизации уже имели место конвергенционные моменты между Западом и Востоком. Так было в 30-е гг. вследствие Великой депрессии. Так было в послевоенный период, когда «социализация» экономики западноевропейских стран стала прямым ответом на «вызов Советского Союза». Позднее появились разрядка и связанное с ней углубление торгово-экономического сотрудничества в Евро-Атлантике. Были сформулированы и общие принципы европейской политики, которые нашли отражение в хельсинкском Заключительном акте. В целом, сформировалась устойчивая социально ориентированная модель экономического развития. Именно эта модель закреплена в Конституции современной России. Этим объясняется и вся социально-экономическая политика российского правительства.
За последние 20 лет Россия проводила последовательный курс на интеграцию в мировую экономику. Мы стали членом ВТО, стремимся к вступление в ОЭСР. Будучи членом «двадцатки», мы с партнерами ищем пути преодоления кризисных явлений и восстановления устойчивости глобальной и национальных экономик. Можно предположить, что многое в мировой политике прояснится только тогда, когда будет преодолен нынешний кризис. Это будет своего рода посткризисное урегулирование в мире.
Наверное, придется усвоить уроки того, что происходило в финансовом секторе в последние 30 лет, где создавались искусственные источники роста, которые искажали общую картину в экономике, включая статистику. Да и сам гипертрофированный финансовый сектор стал работать на себя, перестав обслуживать реальную экономику и содействовать созданию рабочих мест в странах экспорта капитала. Эта деятельность привела к увеличению разрыва между доходами от капитала и доходами от занятости с разрушительными последствиями для среднего класса, который играл роль социальной опоры политической системы широкопредставительной демократии. Речь могла бы идти о смене парадигмы экономического развития с упором на его качественные характеристики в соответствии с требованиями нынешнего состояния общества, включая демографический фактор. Возможно ли, как в разоружении, качественно укреплять экономику при ее одновременном количественном сокращении?
Это потребует решения проблемы, которую ведущий экономический обозреватель «Файненшл Тайме» Мартин Вулф назвал «врожденной склонностью к ренте», которая, надо заметить, извлекается в том числе в виде выплат по государственному долгу. О ренте пишут все чаще, в том числе в связи с такими проблемами, как сокращение социальной мобильности и лифтов, межпоколенческий антагонизм, общая утеря исторической перспективы. Франция времен Belle Epoque дает пример государства-рантье. Неужели этот опыт забвения интересов собственного развития (раз можно «стричь купоны»!) воспроизводится уже коллективно всем историческим Западом? На этих путях тогда не удалось отгородиться от реальной жизни - она напомнила о себе Первой мировой. Вот почему важно понять состояние европейского общества и пороки европейской политики того времени - чтобы продолжать думать дальше уже над проблемами сегодняшнего дня.
Любопытным элементом общности между Россией и Великобританией является частое употребление слова «юбилей». Применительно к британцам, видимо, сказываются традиции длительного правления Королевы Виктории. Более интересно то, что в контексте нынешнего кризиса появляются материалы, где оно употребляется в своем изначальном, ветхозаветном значении. Проводятся параллели с тем, что высокий уровень задолженности, хотя и не так как рабство, но существенно ограничивает свободу человека. Если судить по странам средиземноморской периферии Еврозоны, то непосильное бремя долгов, прежде всего госдолга, накладывает далеко не тривиальные ограничения на суверенитет независимых государств. И если брать за точку отсчета 1971 г., когда началась жизнь в долг, то мы уже близки к юбилейному сроку в 50 лет.
Что касается новых технологий, которые бы могли составить основу очередного большого цикла глобального экономического развития, то здесь приходится констатировать абсолютную непредсказуемость. Как пишет в своей книге «Занимаясь капитализмом в инновационной экономике» англоамериканский эксперт У.Джейнуэй, невозможно предсказать, когда появятся технологии, которые могли бы стать предметом массовой коммерциализации с созданием соответствующих производств и рабочих мест. К примеру, информационные технологии и компьютеризация, включая мобильную телефонную связь, значительно изменили повседневную жизнь. Что же касается экономики, то, да, они внесли фундаментальные изменения в характер труда, но не были сопряжены с созданием достаточного числа рабочих мест, которые могли бы компенсировать их потерю в связи с аутсорсингом традиционных секторов экономики в другие регионы мира.
Таким образом, можно судить о своего рода регрессе или паузе в развитии. Встает вопрос, чем ее заполнить, раз жизнь продолжается. Наверное, инвестированием в человеческий капитал, который, в конечном счете, и решит проблему развития человечества на перспективу. Это значит, что преимущество будут иметь те государства, которые смогут создать наилучшие условия для самореализации личности, прежде всего вложения в здравоохранение, образование и культуру, а также в инфраструктуру жизнеобеспечения, включая транспорт, энергетику и, наверное, сельское хозяйство. Возрастание роли последнего в экономике может служить указанием на возвращение - после финансового «блуда» - к истокам человеческого существования.
В данной связи несомненный интерес представляет аналитический материал основателя и президента «Стратфор» Дж.Фридмана (январь 2013 г.), в котором исследуется проблема подъема и упадка среднего класса в Америке. В частности, автор отмечает, что создание многочисленного среднего класса стало побочным результатом послевоенных решений, включая предоставление льгот демобилизованным из рядов вооруженных сил. Речь не шла о продуманной стратегии обеспечения устойчивости социально-экономического и политического развития страны. Здесь есть над чем подумать, имея в виду, что сейчас, в условиях кризиса, было бы верхом беспечности полагаться на случайность. Опыт последних трех столетий должен дать достаточный материал для трезвого анализа проблем и выработки путей их решения в интересах всего общества.
Стало расхожей истиной говорить о фундаментальных сдвигах в геополитическом ландшафте современного мира. Это и «рассредоточение» силы, влияния и процветания, включая подъем целого ряда стран, прежде всего БРИКС, но также региональных держав, таких как Индонезия, Турция и Мексика, относимых к категории «новых динамично развивающихся экономик». Благодаря кризису, новое дыхание и качество (встречи политических лидеров) было придано «Группе двадцати». Это тот круг ведущих государств мира, без которых уже невозможно решение проблем глобальной политики, экономики и финансов. Это ощущается в работе форматов более узкого состава, скажем, «восьмерки», которая сохраняет значение как площадка для согласования и координации подходов стран-участниц, но для решения конкретных проблем уже требуется более широкий круг партнеров.
И, разумеется, речь не может идти о подмене уставных прерогатив Совета Безопасности ООН, который в свое время и задумывался, если брать состав его постоянных членов и принцип их единогласия, как регулирующий орган для полицентричного мироустройства. К сожалению, на фоне всех мрачных предсказаний относительно положения дел в мире мало кто обращается к этой позитивной реальности. ООН обрела актуальность в условиях изживания настроений в духе «конца истории». Речь прежде всего идет о фундаментальных правовых основах глобального управления. Попытки отрицать эту реальность делаются под предлогом некоего «урегулирования» по итогам окончания «холодной войны». Но как мы знаем, такого писанного урегулирования не существовало, а комплекс устных обязательств по отношению к России, включая нерасширение НАТО на Восток, был нарушен нашими западными партнерами. В любом случае, это урегулирование нельзя сравнить с просвещенным подходом к Франции после поражения Наполеона. Тогда, как это сформулировал Талейран, Францию «освободили» от «личных» территориальных приобретений императора. В остальном же Франция вошла на равных в общеевропейскую директорию. Россия сама освободилась от идеологического наследия «холодной войны», а с ним и доминирования в Восточной Европе. Чего не последовало, так это создания с участием России на основах равноправия уже евроатлантического «концерта». Ни ОБСЕ, в силу своей институциональной неразвитости, ни другие общеевропейские структуры не решают этой проблемы. Собственно, отсюда идея Договора о европейской безопасности, который призван хотя бы начать решение проблемы восстановления политического единства региона и таким образом снижения финансовой нагрузки на бюджет за счет сокращения расходов на оборону.
По сути, мы возвращаемся к уже опробованному в истории на примере Европы «концерту держав», который обеспечивал мир в Европе в период между Венским конгрессом и Крымской войной. Когда этот политический порядок в Европе разрушался под лозунгом Восточного вопроса, мало кто думал о последствиях. Верх брали предрассудки и инстинкты политических элит, противостоявшие любому рациональному анализу. По мнению британского историка Орландо Фиджеса, «ненужная» война в Крыму в ретроспективе стала первой тотальной войной - понятие, которое мы впервые стали ассоциировать с Англо-бурскими войнами и Первой мировой. Она же запустила порочный круг унижения и аннексий в отношении побежденного, в корне изменив атмосферу европейской политики, из которой ушло понятие цивильности. Обратить эту тенденцию вспять не помогли даже созванные по инициативе России две Гаагские мирные конференции. Спустя 200 лет после Венского конгресса Европа и мир, наученные горьким историческим опытом, приходят к пониманию того, что нет альтернативы поиску согласия и переговорного решения проблем на основе международного права, коллективного глобального управления.
Следует отметить, что ликвидация «тормозов» ядерного противостояния в связи с окончанием «холодной войны» привела к понижению порога применения военной силы в различных вариантах, будь то в одностороннем порядке, как это было в Ираке и затем в Ливии, или на основе мандата Совета Безопасности ООН - в Афганистане. Этот опыт последних 20 лет привел к тупику на примере Сирии, когда мандат СБ ООН исключается, а одностороннее военное вмешательство сопряжено с непомерной ценой, включая чисто военные издержки, последствия для собственной экономики и финансов, имиджевые потери и многое другое. Подтверждается на практике та истина, что никакие ситуации, включая конфликты, не поддаются воспроизводству, и, как в магазине, ничто стоящее не дается за просто так. Всегда существуют свои специфические обстоятельства. Изнашиваются и необходимые для этого ресурсы, в том числе политические.
Войны в Ираке и Афганистане показывают контрпродуктивность любых попыток одностороннего, тем более силового решения современных международных проблем. Эти войны, как и в свое время Война во Вьетнаме, внешне воспроизводили логику коллективных союзнических усилий во Второй мировой войне, включая реконструкцию Германии и Японии в условиях длительной оккупации. В расчет не принимались конкретные обстоятельства других регионов, полное отсутствие готовности брать на себя долгосрочные комплексные обязательства, аналогичные в том числе тем, которые принимались в США по отношению к Южной Корее и Тайваню и Советским Союзом - по отношению к Монголии. Поэтому одним из ключевых факторов современной мировой политики, с которым приходится считаться всем, является, с одной стороны, невозможность решения проблем «по дешевке», а с другой - отсутствие политической воли и достаточных ресурсов, необходимых для обеспечения реального успеха военного вмешательства.
Наглядную иллюстрацию дает переживаемый кризис: о каком «государственном строительстве» за рубежом может идти речь, когда этот вопрос остро стоит у себя дома. Новые примеры проблемы дают и трансформационные процессы в рамках так называемой «арабской весны». «Дешевая» операция в Ливии обернулась «дешевыми» результатами, уже не говоря о подрыве доверия в кругу постоянных членов Совета Безопасности ООН.
К сожалению, старые привычки «умирают трудно». Поэтому инерция доминирования продолжает давать о себе знать в мировых делах. В частности, это проявляется на уровне культуры, к которой практически и сводится в своей основе поведение субъектов международных отношений. Яркий пример такой политической культуры, отражающей стремление повернуть время вспять, дает уже упоминавшийся «Стратфор» в своем анализе за лето этого года. В нем конструируется геополитический «четырехугольник» в составе США, Европы, Китая и России. Наверное, неплохо, что Европа воспринимается как самостоятельный центр современного мира. Трудно согласиться с другим, а именно с неизбежным закатом Европы и Китая. В итоге опять остаются Америка и Россия, причем как два полюса глобальной конфронтационной политики в рамках «малой холодной войны». Можно было бы приветствовать признание за Россией геополитического будущего. Но почему в формате, который должен служить оправданием инерции в американской стратегической культуре? Почему на уровне инстинкта Россию надо подозревать в том, что она будет - чуть ли не объективно - в выигрыше от всех геополитических поражений Америки?
Поэтому особое удовлетворение вызывают проявления другой Америки. Как, например, статья Томаса Грэма в газете «Интернэшнл Геральд Трибюн» (22 августа 2013 г.), в которой аргументированно анализируется тенденция винить Россию во всех бедах Америки, в том числе как средство отвлечения внимания от проблем собственного развития. Заслуживает внимания его тезис о том, что на уровне подсознания для определенных кругов США «проблема России» заключается в том, что «победа» над ней в «холодной войне» может считаться «полной» только тогда, когда противник берет победителя за образец, будь то в своем внутреннем развитии или в поведении на международной арене. Очевидно, что Россия (и тут мы не одиноки) не такая страна, которая может дать подобное удовлетворение. Жаль, что такие настроения существуют, как существуют и те, кто не может нам простить решающей роли в победе над нацистской Германией.
Этими же элементами политической культуры объясняется и сохраняющийся разрыв в развитии между промышленно развитыми и развивающимися странами, будь то условия торговли или сфера финансов. Подчас в оборот вводится уже забытый термин «неоколониализм», отражавший переход от физического контроля к более завуалированному неравноправию в общей системе международных связей, включая статус развивающихся стран как сырьевого придатка, хотя и на более высоком уровне развития, чем это было 50 лет назад. Более того, этот колониализм обретает измерение информационно-технологической зависимости, которая по существу лишает эти страны перспектив самостоятельного развития, включая создание конкурентоспособного интеллектуального ресурса.
Именно многополярность и регионализация глобальной политики являются важнейшим материальным условием борьбы с неравноправием в межгосударственных отношениях. Полицентризм, создавая соответствующую конкурентную среду, которая в период «холодной войны» ограничивалась «биполярным выбором», обеспечивает реальное пространство свободы в выборе международных партнеров в интересах собственного развития. Теперь одной из ключевых сфер, где ведется борьба за влияние, становится цифровое и медийное пространство. Пресловутый контроль над информацией, как показали недавние разоблачения Э.Сноудена, продолжает оставаться важнейшим элементом современной геополитики. Другое дело, что тотальный характер такого контроля, отрицающего, по существу, право на частную жизнь, неприемлем для новых поколений даже в странах Запада. Наиболее яркий пример дает Германия. Проекция антиутопии Дж.Оруэлла на пространство исторического Запада не выдерживает столкновения с восприятием тех, кто хотя бы в силу возраста не наработал навыков мыслить категориями «старой» геополитики, включая «фаустовские размены» между защитой основных прав и свобод и интересами безопасности.
В последние годы конвергенция на уровне не только фундаментальных оценок нынешней международной ситуации, но и выбора отвечающего требованиям времени дипломатического метода, происходит и между Россией и Великобританией. Свидетельство тому дает июньская речь мининдел У.Хейга в Калифорнии, где он говорил о сетевом мире, важности сильных двусторонних отношений и о «частично накладывающихся альянсах» в интересах достижения общих целей. Все эти идеи созвучны тем выводам, к которым в России пришли несколько лет назад и которые нашли отражение еще в Концепции внешней политики редакции 2008 года. Хочу подчеркнуть, что нам для этого не понадобился глобальный финансово-экономический кризис - Концепция была утверждена Президентом еще в июле.
В ней говорится о сетевой дипломатии как основном дипломатическом методе в полицентричной международной системе. Отрадно, что слово «многополярность» не вызывает аллергии у наших британских партнеров. Речь уже не идет о громоздких военно-политических альянсах прошлого против друг друга. Как известно, именно формирование таких альянсов стало важнейшим элементом подготовки катастрофы Первой мировой войны. Главное, что для таких альянсов просто нет оснований в условиях взаимозависимости всех государств. Поэтому формируются многообразные альянсы по интересам: они открыты, их геометрия изменяема и они объединяют партнеров для обеспечения вполне конкретных общих интересов. Таковы, например, широкие антитеррористические коалиции, альянсы для борьбы с организованной преступностью и наркотрафиком и многие другие. Они создаются не против кого-то, а за что-то. Они отражают характер современных вызовов и угроз, которые представляют собой трансграничные явления. Эффективно противодействовать им можно только на основе самого широкого международного сотрудничества.
Разумеется, и дипломатия, и дипломатическая служба должны быть на уровне современных задач. Здесь также много общего между Россией и Великобританией, особенно с приходом к власти Коалиционного правительства Д.Кэмерона. На меня сильное впечатление произвела речь У.Хейга в Форин Офисе два года назад. Тогда он говорил о необходимости укрепления языковой подготовки дипломатов, углубления их страноведческих знаний, важности истории. В Калифорнии им было сказано, что при нем «историки оказались вновь в центре работы Форин Офиса». Это действительно важно, поскольку невозможно извлекать уроки из недавнего опыта, не имея представления о том, чему нас учит история. Это можно назвать возвращением к классической дипломатии. Об этом, помнится, говорила и Х.Клинтон в свою бытность госсекретарем. Хотелось бы под этим понимать преодоление идеологизированных подходов и схем, унаследованных от времен «холодной войны».
Одним из стереотипов «холодной войны» было представление о дипломатии как об «игре с нулевой суммой». Это распространялось и на официальную информацию и информационную сферу в целом, которая рассматривалась как один из «фронтов» идеологической конфронтации. Похоже, здесь также многое идет по накатанной стезе. И это понятно, поскольку в современных условиях, когда исчезли прежние идеологические антагонизмы, ключевым элементом политики становится ее «продажа» международному общественному мнению, воздействие на партнеров через контроль над информационным пространством. То, что поведал Э.Сноуден, говорит в пользу того, что сфера информационной безопасности, как и любая другая область международных отношений, должна быть предметом жесткого правового регулирования. Никакие коалиции единомышленников не могут заменить четких юридически обязывающих документов универсального характера. Их отсутствие будет только подрывать доверие в мировой политике, мешать межгосударственному сотрудничеству на всех других направлениях. Именно поэтому необходимо международное управление Интернетом. Получается, что международные национальные границы сохраняют свое значение и здесь - как в том числе конечное средство обеспечения права на неприкосновенность информации частного характера.
Но вопрос стоит и значительно шире. То состояние идейной растерянности, о котором говорит С.А.Караганов, требует активизации международного дискурса по всему кругу вопросов развития. Информационный контроль прямо противоречит цели такого обмена идеями. Без создания равных условий участия в этих дебатах для всех попросту не решить проблем современного глобализирующегося мира. Иначе не генерировать новые идеи, а чьи-то идеи, которые уже не работают, а, возможно, и закамуфлированное отсутствие идей, будут «более равными», чем любые другие. По большому счету, речь идет о свободе слова и праве на диссидентство в международных отношениях как важнейшем элементе политико-интеллектуальной среды, необходимой для выхода из нынешнего тупика, в которой большинство далеко не всегда право.
И все же сейчас положение меняется, и эти перемены, как уже очевидно, связаны со сменой поколений в США, в Европе и в мире в целом. Мы видим огромный спрос на альтернативную точку зрения, неприятие удушающего свободу мысли конформизма. Причина, наверное, в том, что на Западе и, возможно, в мире в целом на какое-то время возобладало настроение в духе «конца истории». Другими словами, что истина одна, что она известна и надо просто всем вместе идти в «светлое будущее». Разумеется, на самом деле все оказалось далеко не так. И глобальный финансовый кризис, разразившийся осенью 2008 года, «пробудил» всех к этой реальности.
Истина многообразна, ее поиск не должен прекращаться никогда. Хотел бы в этой связи сослаться на вывод, сделанный бывшим архиепископом Кентерберийским Р.Уилльямсом в его исследовании о Ф.М.Достоевском, а именно о перманентной незавершенности - в русле христианского понимания свободы - жизненного пути. Это также отрицает любые варианты «конца истории», будь то коммунизм или либеральный капитализм, устанавливающие предел историческому творчеству. Стремление к истине - одна из ключевых характеристик человеческой природы и жизни общества. Именно с этим я бы связал растущую популярность канала «Russia Today» в США, а теперь и в Великобритании. Люди заинтересованы в плюрализме мнений как необходимом условии для формирования собственного взгляда на те или иные проблемы. Отрадно, что Россия, ее средства информации являются частью такой полифонии.
В заключение хотел бы остановиться на правочеловеческом, гуманитарном измерении послевоенного урегулирования в Европе и мире. Нашедшее свое отражение в соответствующих международных инструментах, таких как Всеобщая декларация прав человека и Пакты ООН, оно сформулировало приемлемый для всех общий знаменатель соответствующих стандартов. Попытки последних десятилетий распространять свою, формирующуюся в рамках конкретной страны или региона, трактовку тех или иных фундаментальных прав и свобод как универсальную вносит дополнительные осложнения в общий климат международных отношений. По сути, это служит препятствием для согласованных коллективных усилий по обеспечению как раз того, о чем действительно договорились в рамках международного сообщества в целом. Четкость в данном вопросе важна еще и потому, что то, что было сформулировано в первые десятилетия после Второй мировой войны, отражает общее понимание традиционных ценностей общества, включая баланс между правами/свободами и ответственностью при пользовании ими. Абсолютизация первых и полное игнорирование второго наносит ущерб и комплексу межцивилизационных отношений, во многом опирающихся на общность нравственной проповеди основных мировых религий. Преодоление этого противоречия, а на самом деле негативной тенденции саморазрушения, будет одним из вызовов человечеству в XXI веке.
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
§ 11. Международные отношения в XVI–XVII веках: война и дипломатия
Старое и новое в международных отношениях
В XVI–XVII вв. политическая карта Европы менялась. Борьба за сферы влияния в мире и территориальные споры того времени имели важные последствия для будущих эпох.
Черты старого и нового уживались в международных отношениях. С одной стороны, возникали централизованные государства, а в их границах складывались современные нации. Правители таких держав во главу угла ставили «государственный интерес». Они стремились обеспечить благоприятные отношения с теми странами, которые служили для них рынками сбыта и поставщиками сырья. Если это не удавалось сделать мирным путём, начиналась борьба за колонии и торговые пути.
С другой стороны, средневековый династический принцип продолжал играть важную роль в европейской политике. Благодаря наследованию или бракам монархов возникали многонациональные государства, подобные империи Габсбургов. Интересы отдельных стран, входивших в такие государства, нередко противоречили друг другу. Личности монархов, их симпатии или вражда по-прежнему серьёзно влияли на внешнюю политику.
В XVI в. население Западной и Центральной Европы раскололось на католиков и протестантов. Многие страны втягивались в конфликты из солидарности с братьями по вере, дабы утвердить «истинную» религию и покончить с «ересью» (хотя бывало и так, что принципы веры отступали перед политической выгодой). В таких условиях даже мелкие распри могли перерасти в крупный международный конфликт.
Французский знаменосец (XVI в.)
В эпоху централизованных государств масштабы военных столкновений значительно выросли. В XVI в. армии больших стран насчитывали уже по нескольку десятков тысяч человек, в XVII в. – по 100 тыс. и более. Для их содержания требовались огромные средства, войны неминуемо приводили к резкому росту налогов, и не случайно именно тогда начали говорить: деньги – нерв войны.
Победа объединённого флота Испании и Венеции над турками при Лепанто
Система «политического равновесия»
В XVI–XVII вв., как и прежде, в Европе выделялось несколько наиболее могущественных государств. Если одно из них усиливалось, остальные заключали союзы, чтобы ослабить грозного соперника. Таким образом, ни одна держава не могла чрезмерно усилиться. В систему «политического равновесия» вовлекались и менее значительные государства. С конца XV в. сильнейшими державами Западной Европы были Франция, Испания и Священная Римская империя (с 1519 г. Испания и Священная Римская империя объединились под властью Карла V). Интересы Франции и Испании сталкивались постоянно. Владения Габсбургов окружали Францию со всех сторон, и две страны не раз вели споры из-за пограничных земель. Обе они претендовали и на итальянские территории, что привело к Итальянским войнам, которые велись с 1494 по 1559 г. Богатая, но раздробленная Италия стала лёгкой добычей завоевателей. Война шла с переменным успехом, но на заключительном этапе перевес сил оказался у испанцев, и их владычество в Италии утвердилось надолго. Франции пришлось отказаться от своих притязаний, хотя отчасти она компенсировала это другими приобретениями. Однако из-за Религиозных войн Франция надолго перестала играть активную роль в европейской политике, и во второй половине XVI в. противовесом могущественной Испании оказалась окрепшая Англия. В столкновении с ней Филипп II в 1588 г. потерпел тяжёлое поражение.
В чём заключалось поражение Испании от Англии в 1588 г.?
Равноправной составной частью системы «политического равновесия» стала Османская империя. Покорив народы Балканского полуострова, турки в XVI в. разгромили Венгрию и повели наступление на владения австрийских Габсбургов; их флот опустошал берега Италии и Испании. Присутствие в Европе могущественной мусульманской державы постоянно сказывалось на международных отношениях. С одной стороны, турецкая угроза напоминала народам Европы о том, что, несмотря на религиозные различия, все они прежде всего христиане. Не раз велись переговоры между православной Россией, католическими и протестантскими странами о совместных действиях против общего врага. С другой стороны, в поисках равновесия сил европейские державы вступали в союз с турками. Особенно преуспела в этом Франция, стремившаяся таким образом ослабить Карла V.
Рождение современной дипломатии
Сложные взаимоотношения европейских государств требовали всё более активной дипломатической деятельности. Прежде посольства посылались только по конкретному поводу, теперь этого стало недостаточно. Оказалось необходимо иметь постоянные дипломатические представительства во всех основных странах. Послы занимались и сбором всевозможной информации (иногда посла называли «почётным шпионом»). Они сообщали своему правительству важные сведения о военных и финансовых возможностях союзников и противников, о внутриполитической и религиозной борьбе, которая могла изменить внешнеполитическую ориентацию государства. Бывало, что благодаря усилиям дипломатов тех или иных стран фактически устранялись последствия военных поражений их государей.
Английская делегация на подписании мирного договора с Испанией в 1604 г. Фрагмент картины неизвестного художника
Дипломатия стала настоящим искусством, ей посвящались специальные трактаты. Складывались нормы дипломатического этикета: приёма послов, их поведения (дипломатический церемониал), принципы особого отношения к ним (дипломатическая неприкосновенность). Закладывались основы современного международного права: нормы отношений между державами в мирное и военное время, правила пользования морями и проливами.
Тридцатилетняя война
В начале XVII в. разгорелась первая общеевропейская война. Так или иначе в ней участвовало большинство европейских стран. Война продолжалась с 1618 по 1648 г. и потому позже получила название Тридцатилетней.
Конфликт, в котором разнообразные политические противоречия сочетались с религиозной рознью, назревал давно. Вторая половина XVI – начало XVII в. – это период, который прошёл в Германии под знаком Контрреформации. Усилившиеся католики теснили протестантов. И те и другие получали помощь от своих зарубежных сторонников: католиков поддерживали Габсбурги – германский император и Испания, а также Папа Римский; их противников – протестантские Англия, Дания, Швеция, Нидерланды, а также (в пику Габсбургам) католическая Франция. Теперь любой повод мог привести к началу войны.
В чём состояли причины Тридцатилетней войны?
Таким поводом стало восстание против императора в Праге (1618). Вскоре католическая армия двинулась на повстанцев и в 1620 г. разгромила их под Прагой. В Чехии начались беспощадные расправы с протестантами. Одновременно испанцы теснили голландцев, взяв важную крепость Бреда́. Очевидные успехи католиков встревожили протестантских государей Северной Европы. В 1625 г. в войну против Габсбургов вступила Дания.
Восстание в Праге. Габсбургских чиновников выбрасывали из окон
Католики начали испытывать денежные затруднения, выход из которых нашёл А́льбрехт Валленште́йн. Бесстрашный воин и талантливый полководец, он был щедр к своим солдатам, которые командующего буквально боготворили. Однако его честолюбие и цинизм не знали границ. Он предложил содержать войска за счёт взимания средств с местного населения. Таким способом Валленште́йн быстро создал 100-тысячную армию, которая нанесла ряд сокрушительных поражений датчанам.
В 1630 г. на стороне протестантов выступила Швеция. Боевой дух шведской армии был очень высок, а возглавивший её король Густав II Адольф был выдающимся полководцем. Победным маршем он прошёл по всей Германии, нанеся католикам тяжёлые поражения. В сражении при Лю́тцене (1632) шведы заставили отступить даже Валленштейна. Когда Гу́став II Адольф погиб в бою, протестанты потеряли своего лучшего военачальника.
Сдача Бреды. Художник Д. Веласкес
Между тем позиции Валленштейна в католическом лагере пошатнулись. Он рассорился и с императором, и с немецкими князьями. Бешеное честолюбие полководца – а он мечтал о чешской короне – привело его к переговорам со шведами. Он вёл двойную игру, и даже его сподвижники переставали понимать, чего же он хочет на самом деле. В итоге Валленштейн был обвинён в измене, покинут почти всеми сторонниками и убит.
В 1635 г. в войну вступила Франция, до этого выжидавшая и поддерживавшая протестантов деньгами. Постепенно протестанты стали брать верх. Все участники войны были истощены, её продолжение грозило каждой из сторон внутренними осложнениями. Начались переговоры о мире.
Вестфальский мир, заключённый в 1648 г., отразил новое соотношение сил в Европе. Испания и империя Габсбургов утратили былое могущество, а Франция и Швеция, напротив, усилились. Швеция получила владения на севере Германии и стала господствующей державой на Балтике. Франция отобрала у империи Эльза́с и укрепила своё влияние на Рейне. Республика Соединённых провинций и Швейцария получили признание своей независимости. Для Германии война обернулась неисчислимыми жертвами и разрушениями, однако отдельные княжества – Бра́нденбург, Бавария – усилились за счёт соседей.
Подписание Вестфальского мира. Фрагмент картины «Мюнстерский мир». Художник Г. Терборх
Военные действия между Францией и Испанией продолжались ещё 11 лет. Мир, заключённый между ними в 1659 г., принёс Франции новые территориальные приобретения.
Затяжная и разорительная для всех участников война продемонстрировала бесплодность попыток решать религиозные конфликты военным путём.
Территориальные изменения по Вестфальскому миру 1648 г.
Найдите на карте государства, получившие по Вестфальскому миру признание своей независимости. Найдите территориальные приобретения Франции и Швеции по итогам войны.
Войны и дипломатические отношения во второй половине XVII в.
Тридцатилетняя война показала, что ни одно государство не в состоянии добиться полного господства – борьба шла лишь за относительное преобладание над соперниками. Католики и протестанты, воюя или вступая в союзы друг с другом, уже не придавали такого значения религиозным противоречиям. Прежние непримиримые враги (например, Испания и Нидерланды) в новых условиях могли оказаться союзниками.
Изменилось и соотношение сил в Европе. Испанская империя была ослаблена, она утрачивала своё могущество, пытаясь сохранить огромные владения в Европе и Америке. Антигабсбургский блок, выполнивший в Тридцатилетней войне свою задачу, распался; прежние союзники становились врагами. Швеция стремилась упрочить своё ведущее положение на Балтике, ослабив Речь Посполитую. Усилилось влияние Голландии, обладавшей мощным флотом и богатыми колониями. Англия долгое время была в основном занята внутренними проблемами, хотя это и не помешало ей покорить Ирландию и трижды за 20 лет воевать с Голландией, ставшей её главным конкурентом в торговле. Франция же, победив Испанию, вступила в период своего максимального могущества.
Франция обладала огромными ресурсами и сильнейшей в Европе армией. Людовик XIV мечтал о воинской славе. Маскируя свои захватнические планы, он утверждал, что его страна стремится лишь вернуться к своим «естественным границам», которые, с его точки зрения, проходили по Рейну, Альпам и Пиренеям. То, что для этого Франция должна завладеть землями, веками принадлежавшими другим странам, его не беспокоило. Такая политика в первую очередь была направлена против ослабевшей Испании.
В 1667 г. Людовик XIV вторгся в Южные Нидерланды (так называемые Испанские Нидерланды) с целью якобы защитить наследственные права своей жены, испанской принцессы Марии Тере́зии. Его войско не встретило серьёзного сопротивления, но голландцы вовсе не хотели, чтобы агрессивная Франция, захватив владения Испании, получила с ними общую границу. Союз Голландии с Англией и Швецией против Франции заставил Людовика умерить свои аппетиты, хотя по Ахенскому миру (1668) Франции достался ряд городов во Фландрии.
Теперь Людовик жаждал «отомстить» голландцам. Заключив тайный договор с Англией и нейтрализовав Швецию, он в 1672 г. напал на оставшуюся без союзников Голландию. Однако статхаудер Голландии Вильгельм III Оранский (правнук лидера Нидерландской революции Вильгельма I Оранского) сумел сколотить сильную коалицию против Франции. Всё же по Нимве́генскому миру (1678–1679), завершившему Голландскую войну, Франции удалось отнять у Испании Франш-Конте́ – земли, находившиеся на границе со Швейцарией.
Опьянённый первыми успехами, «король-солнце» перестал утруждать себя поисками предлогов для нападения на противников. Он беззастенчиво захватывал немецкие города вдоль Рейна. Древний Страсбург, рискнувший сопротивляться, был варварски разграблен.
Политика Людовика XIV, нарушавшая равновесие сил в Европе, вызывала всё большее возмущение, особенно после того, как в 1683 г. французский король демонстративно отказался помочь Австрии разгромить осаждавших Вену турок. Постепенно против Франции сложилась так называемая Аугсбу́ргская лига в составе Англии, Голландии, Испании, Австрии и других государств; Франция оказалась в изоляции. Война Лиги с Францией (1688–1697) на суше шла с переменным успехом, но на море силы Лиги были явно сильнее. Истощённой Франции пришлось уступить. По Ри́свикскому миру (1697) Людовик XIV потерял почти все земли, захваченные в предыдущие годы (кроме Страсбурга), однако сохранил желание воевать.
После того как в 1689 г. Вильгельм III Оранский стал королём Англии, эта страна надолго оказалась главным противником Франции в Европе. Последующий более чем 100-летний период историки даже называют «второй Столетней войной».
Что изменилось в международных отношениях второй половины XVII в. по сравнению с предшествующим периодом?
Подведём итоги
С образованием единых государств меняется характер международных отношений. В XVI–XVII вв. укрепился принцип «государственного интереса», сформировалась система «политического равновесия». В результате Реформации соперничество между странами на целое столетие приобрело религиозную окраску. Под религиозными лозунгами прошла и Тридцатилетняя война – первая в истории общеевропейская война. В результате неё испанское главенство в Европе сменилось французским.
Международное право – совокупность законов, договоров и иных правил, регулирующих отношения между государствами, различными деловыми и общественными группами. В Новое время эти законы и правила нередко складывались на основе неписаных договорённостей.
1494 -1559 – Итальянские войны.
1618 -1648 -Тридцатилетняя война.
«Что значит в наши дни быть баснословно смелым?
Звать чёрное чёрным, а белое звать белым,
Чрезмерно громких од убийству не слагать,
Лгать только по нужде, а без нужды не лгать».(Стихи современника Тридцатилетней войны, немецкого поэта Фридриха Логау)
Вопросы
1. Что нового появилось в международных отношениях XVI–XVII вв. по сравнению со Средневековьем? В чём старое сохранило свою силу?
2. Как религиозный раскол в Европе XVI в. сказался на международных отношениях?
3. Какую роль в международных отношениях в Европе сыграла Османская империя?
4. Какие изменения и почему произошли в организации дипломатической службы?
5. Как вы думаете, было ли поражение австрийских и испанских Габсбургов в Тридцатилетней войне случайным?
Задания
1. Приведите примеры действия системы «политического равновесия» в Европе XVI–XVII вв.
2*. Голландский мыслитель Г. Гроций писал в своём трактате «О свободном море»:
«Спор между нами и испанцами касается следующего: может ли море, огромное и безбрежное, принадлежать какому-то одному королевству? Может ли одна нация запретить другим торговать, обмениваться, устанавливать контакты? Может ли одна нация отдать то, что ей никогда не принадлежало, или открыть то, что уже принадлежало другому? Может ли такая вопиющая несправедливость со временем стать особым правом?»
Объясните, с какой точкой зрения спорил Гроций. Можно ли считать случайностью, что трактат написан именно голландцем и именно в XVII в.?
3. По материалам учебника заполните таблицу «Тридцатилетняя война».
Заключение ко второй главе
Реформация, охватившая в XVI в. почти всю Европу, привела к расколу Католической церкви и возникновению новых направлений в христианстве, известных под общим наименованием «протестантизм». Наиболее важную историческую роль среди них сыграли лютеранство и кальвинизм, одержавшие победу в ряде стран Европы. Однако «народное направление» в Реформации потерпело поражение. В то же время Контрреформация позволила Католической церкви остановить наступление Реформации.
Возникновение протестантизма в Европе XVI–XVII вв. было тесно связано с политическими изменениями, вызвав в ряде стран тяжёлые общественные потрясения и религиозные войны. Общим направлением политического развития Европы было складывание абсолютизма, достигшего своего расцвета во Франции во второй половине XVII в. В то же время победа освободительного движения в Нидерландах привела к возникновению там иной формы государственного устройства – республики.
Много нового появилось в XVI–XVII вв. и в международных отношениях. Укрепился принцип «государственного интереса», сформировалась система «политического равновесия». В результате долгих войн, среди которых выделялась первая в истории общеевропейская война – Тридцатилетняя, изменилось соотношение сил между европейскими государствами; испанское главенство в Европе сменилось французским.
Глава 3
Век революций в Англии
«Наследием этого периода были общественные дискуссии и стремление к обоснованию политической демократии и религиозной терпимости, которое стало традицией. Об этой традиции не забывали больше никогда».
Британский историк Г. Кенигсбергер
Индустриальный пейзаж в Англии
§ 12. Причины и первые этапы Английской революции
Англия в начале XVII в.
После гибели испанской «Непобедимой армады» перед Англией открылся путь к господству на морских торговых путях. Британские корабли всё чаще появлялись у берегов Индии и других земель, манивших европейских торговцев. Уже в первое десятилетие XVII в. англичане начали колонизацию Северной Америки (подробнее см. § 23). Так были сделаны первые шаги к созданию мощнейшей колониальной империи.
В Англии быстро развивалась внутренняя и внешняя торговля. Обособленное, островное положение страны помогло превращению всей её территории в единый рынок. Внешняя торговля была монополизирована рядом компаний: Ост-Индской, Левантийской, Африканской, Московской и т. д. Пользуясь слабостью конкурентов, такие крупные компании, подобно магнитам, притягивали капиталы не только со всей Англии, но и из-за границы. Львиная доля этих капиталов вкладывалась в дальнейшее расширение производства.
Что, кроме сильных монопольных компаний, помогло Англии укрепить своё положение во внешней торговле?
На рубеже XVI–XVII вв. в Англии активно развивались такие отрасли хозяйства, как сукноделие, металлургия, судостроение и др. Продолжало укрепляться горное дело: в первые десятилетия XVII в. в Англии добывалось около 80 % всего европейского угля.
Но в целом Англия ещё продолжала оставаться аграрной страной. В первой половине XVII в. её население составляло примерно 5 млн. человек, и лишь четверть из них жила в городах.
Праздничное гуляние на берегу Темзы
Обострение общественных противоречий
Отношения в деревне быстро менялись. Углублялись различия между традиционным «старым дворянством», которое постепенно теряло прежнее влияние и пыталось компенсировать свои потери на королевской службе, и джентри, или «новым дворянством». Джентри стремились извлекать из своих владений максимальную прибыль. Они скупали или захватывали соседние земли, активно внедряли усовершенствования и новшества, устраивали мануфактуры, вкладывали деньги в торговлю. Многие джентри, по сути, превращались в капиталистических предпринимателей.
В то же время множество крестьян было разорено или просто согнано с земли в результате огораживаний и других действий лендлордов, стремившихся прибрать к рукам крестьянские держания, а затем перестроить своё хозяйство на новой основе, чтобы оно приносило больше доходов. А бывшие крестьяне становились наёмными сельскохозяйственными рабочими либо превращались в нищих и бродяг, пополняя ряды недовольных.
Как трудно быть крестьянином! Художник Д. Морленд
Большинству крестьян и представителей городских низов непросто было понять, что в итоге принесут перемены – улучшение жизни или ухудшение её. В условиях неуверенности в завтрашнем дне многих простолюдинов привлекали взгляды пуритан – английских кальвинистов. К концу XVI в. пуританизм завоевал множество приверженцев.
Пуритане выступали за «очищение» Англиканской церкви от чрезмерно пышных обрядов. Они настаивали на отмене подчинения Церкви королю и передаче управления ею выборным коллегиям. Пуритане призывали своих единоверцев к трудолюбию и крайней бережливости. Их одежда резко отличалась от дорогих нарядов придворной аристократии: строгий чёрный костюм или чёрное платье. Пуритане стригли волосы «под горшок». Именно из-за такой стрижки их прозвали «круглоголовыми». Театр, танцы, музыку и прочие развлечения пуритане считали греховными. Уже к началу XVII в. пуритане размежевались на два лагеря. Первых называли пресвитериа́нами: они выступали за замену епископов пресвитерами (т. е. выборными старейшинами). Другое крыло пуританизма представляли индепенде́нты (т. е. независимые), стремившиеся к полному самоуправлению церковных общин. Их учение привлекало деятельных, энергичных людей.
В ряды индепендентов вливались простолюдины города и села, средние и мелкие предприниматели, менее состоятельная часть джентри.
В чём заключались основные различия между «старым дворянством» и «новым дворянством»?
Причины и начало конфликта между королём и парламентом
Первые короли династии Стюартов – Яков I (правил в 1603–1625 гг.) и Карл I (правил в 1625–1649 гг.) – ещё активнее своих предшественников стремились упрочить свою власть. Они хотели ослабить роль парламента, сделать его второстепенным органом власти, полностью зависимым от монарха. Однако при королях династии Тюдоров, как мы помним, взаимоотношения государя и парламента строились иначе, и действия Стюартов воспринимались как нарушение английских традиций.
Здание палаты лордов в Лондоне
Стюарты оказались в сложном положении. Традиционных налогов, для сбора которых не требовалось согласия парламента, в условиях «революции цен» постоянно не хватало, а для того, чтобы увеличение прежних налогов или введение новых воспринималось населением страны как необходимое и оправданное, нужно было договариваться с парламентом. Однако ни Яков I, ни Карл I не хотели идти на компромиссы, в то время как в нижней палате парламента – палате общин – голоса оппозиции звучали всё громче. Наиболее решительные депутаты стремились уже контролировать расходы монархии, влиять на назначение должностных лиц и на религиозную политику. Попытки реформ, которые время от времени предпринимали Стюарты, воспринимались как нарушение прав подданных и наталкивались на сопротивление. По сути, все основные противоречия в английском обществе сконцентрировались в конфликте между королём и парламентом.
В июне 1628 г. парламент решительно потребовал соблюдения королём привилегий законодателей. На словах король пообещал соблюдать права парламента, но уже в марте 1629 г. распустил его.
Карл I. Художник А. ван Дейк
Устранив парламент, Карл I Стюарт ввёл новые налоги. Жёсткие меры монарха ущемляли интересы почти всех групп населения. В разных частях страны вспыхивали крестьянские волнения. Неспокойно было и в городах. Всё чаще раздавались требования восстановить парламент во всех его правах.
Война с Шотландией и начало революции
С 1603 г. Шотландия находилась в личной унии с Англией: династия Стюартов одновременно правила в обеих странах. Но большинство шотландцев стремилось к разрыву унии. В 1637 г. шотландцы восстали. Поводом стала попытка насильно ввести в Шотландии, где уже утвердилась Шотландская пресвитерианская церковь, англиканские обряды и англиканский молитвенник. Восстание быстро переросло в англо-шотландскую войну. Возглавившая восстание местная знать требовала полной независимости Шотландии.
Крупных сил для борьбы с восставшими у Карла I не было. А шотландцы, собрав 22-тысячную армию, в феврале 1639 г. перешли границу и заняли почти весь север Англии. В июне 1639 г. Англии пришлось подписать мирный договор. Уния сохранялась, но Карл I пообещал шотландцам полную свободу в церковных и светских делах.
Вскоре король решил собрать новое войско, но для этого нужны были средства. И тут ему пришлось вспомнить о парламенте: ведь без его согласия Карл I не смог бы ввести новые налоги и пополнить опустевшую казну. 13 апреля 1640 г. после 11-летнего перерыва король вновь созвал парламент, видимо, рассчитывая, что ради войны с Шотландией парламент, несмотря на все противоречия, сплотится вокруг монарха. Но парламентарии отказались одобрить налоги для новой войны с шотландцами и выдвинули прежние требования о соблюдении своих прав и привилегий. Разгневанный король уже 5 мая снова распустил парламент, который прозвали Коротким. По всей стране начались выступления в защиту парламента.
Шотландцы, узнав о том, что король готовится нарушить мирный договор, решили опередить его и в августе начали новое мощное наступление. Они разгромили английскую армию при Нью́берне. Карлу I пришлось снова созвать парламент (ноябрь 1640 г.). Это решение оказалось роковой ошибкой.
Новый парламент получил название Долгого, так как просуществовал более 12 лет. Палата общин повторила все свои требования и добилась ареста за «государственную измену» ближайших помощников короля Стра́ффорда и Ло́да. При этом король уступил не просто парламенту, но и народу, толпы которого, вооружившись мечами, дубинками и камнями, явились поддержать палату общин. 12 мая 1641 г. при огромном стечении лондонцев был обезглавлен королевский любимец Страффорд. Позднее казнили и Лода.
Осенью, 22 ноября, парламент принял Великую ремонстра́цию (т. е. протест, возражение) – свод обвинений и жалоб на злоупотребления и просчёты королевской власти. Карл I отверг ремонстрацию и 4 января 1642 г. попытался арестовать лидеров оппозиции. Но те успели скрыться, а на защиту парламента поднялся простой народ.
Король бежал из столицы на север, где находились оставшиеся верными ему графства. Там он стал собирать отряды своих сторонников, которых всё чаще называли кавалерами. В остальной части страны власть фактически перешла в руки парламента. Так завершился первый, мирный (парламентский) этап (1640–1642) Английской революции, началом которой принято считать конфликт короля и Долгого парламента.
Начальный период войны
Вторым этапом Английской революции стала гражданская война, точнее, две гражданские войны с небольшим перерывом между ними. В 1642 г. Карл I поднял в Ноттингеме королевский флаг, что по английским традициям означало объявление войны. Страна раскололась на сторонников короля и сторонников парламента. Причём и те и другие имелись во всех социальных группах и во всех областях страны; бывало даже, что отец и сын оказывались в разных лагерях. Тем не менее пуритане гораздо чаще выступали за парламент, чем за короля, а католики (к этому времени уже немногочисленные) обычно держали сторону монарха. За парламент стояли юго-восточные и центральные графства, наиболее развитые в экономическом отношении, в то время как приверженцев короля было больше в сравнительно отсталых северных и западных графствах.
В руках парламента были флот и главные гавани страны. Король поэтому оказался как бы заперт на севере. Но зато войско Карла I было лучше обученным и более опытным, чем наспех собранное парламентское ополчение. И потому начало войны сложилось для парламента неудачно.
Причина этих неудач заключалась прежде всего в том, что парламентские войска были слабее королевских, хуже экипированы. Командовавшие ими генералы избегали решительных действий. К тому же руководство армии парламента раскололось на индепендентов и пресвитериан. Первые призывали к самым решительным действиям, а вторые – к примирению с королём. Противоречия между ними нарастали.
Среди кавалеров, наоборот, никто не сомневался в правоте своего дела, у них была чёткая и ясная цель – усмирить «бунтовщиков».
Существовали ли другие (кроме тех, которые названы в учебнике) причины неудач армии парламента в начале войны?
Перелом входе войны
Терпя поражения, парламентская армия приобретала опыт, училась действовать более решительно и организованно. Парламенту помогло заключение им союзного договора с Шотландией 25 сентября 1643 г., после чего мощная шотландская армия фактически перешла в лагерь восставших. В 1644 г. шотландское войско вступило в северные районы Англии. Ещё в 1643 г. видный деятель парламентской оппозиции Оливер Кро́мвель (1599–1658) стал формировать на востоке Англии боевые отряды. Выросший в пуританской среде, Кромвель был человеком честолюбивым и практичным, как и большинство пуритан.
Оливер Кромвель
В 1640 г., когда был созван Долгий парламент, решительность Кромвеля сделала его одним из лидеров парламентской оппозиции. В годы гражданской войны ярко проявился его талант полководца и организатора.
В армии Кромвеля царила строгая дисциплина, он сам следил за боевой подготовкой и снаряжением солдат (за скромные, но надёжные металлические доспехи их прозвали «железнобокими»). В войско Кромвеля охотно шли крестьяне и выходцы из городских низов, многих из которых за боевые заслуги он назначал на офицерские должности. Солдат Кромвеля отличала фанатичная вера в Бога.
2 июля 1644 г. в важном сражении на Ма́рстонской пустоши войска парламента впервые разбили кавалеров. Особенно отличились «железнобокие» Кромвеля. Вскоре ему удалось добиться принятия парламентом решения о создании единой армии «новой модели». Её основу составляли простолюдины. Эта первая в истории Англии регулярная армия по своей боеспособности не уступала лучшим армиям Европы. Во главе неё был поставлен молодой пресвитерианин Томас Фе́рфакс, вскоре ставший индепендентом. Сам Кромвель возглавил кавалерию.
Армия «новой модели» в упорнейшем бою при Нэ́йзби 14 июня 1645 г. уничтожила костяк королевских войск. Карл I бежал в Шотландию. Но шотландцы в феврале 1647 г. фактически продали короля парламенту за 400 тыс. фунтов стерлингов. Военные действия на время прекратились. Так завершилась Первая гражданская война.
История международных отношений представляет собой науку, которая изучает совокупность экономических, политических, культурных взаимоотношений стран и народов мира в исторической динамике. Насколько разнообразны, сложны, неоднозначны в оценках ученых и политиков международные отношения, настолько сложна, интересна и познавательна эта наука. Равно как политика, экономика, культура взаимозависимы в рамках отдельного государства, так и на уровне международных связей эти составляющие неразделимы.
В истории международных отношений ХХ в. условно можно выделить пять основных периодов.
1 – от начала столетия по Первую мировую войну включительно\;
2 – становление и развитие нового европейского равновесия в рамках Версальской системы международных отношений\; он завершается развалом Версальского миропорядка и установлением германской гегемонии в Европе\;
3 – история международных отношений в годы Второй мировой войны\; завершается оформлением биполярной структуры мира\;
4 – период «холодной войны» Восток – Запад и раскол Европы\;
5 – время глобальных изменений в мире, связанных с кризисом и разложением социализма, распадом Советского
Союза, становлением нового миропорядка.
ХХ в. стал веком глобализации мировых процессов, усиления взаимозависимости государств и народов мира. Внешняя политика ведущих государств все отчетливее сопрягалась с интересами не только сопредельных, но и географически удаленных стран. Одновременно с глобальными системами международных отношений в Европе формировались и функционировали их периферийные подсистемы на Ближнем и Дальнем Востоке, в Центральной и Южной Америке и т.д.
Развитие мировой цивилизации в целом и отдельных стран в значительной степени определяется взаимоотношениями населяющих Землю народов.
ХХ в. ознаменовался бурным развитием международных отношений, усложнением комбинаций взаимодействия стран в политике, экономике, идеологии, культуре, религии. Межгосударственные связи вышли на новый уровень, превращаясь в
сравнительно устойчивые системы международных отношений. Одним из важнейших факторов, определявших роль государства на международной арене ХХ в., являлось население страны, его этнодемографический состав.
Одной из главных тенденций последних столетий было резкое увеличение численности населения. Если за первые 15
веков нашей эры население земного шара выросло лишь в 2,5 раза, то в течение XVI – XIX вв. число людей увеличилось почти в 10 раз. В 1900 г. в мире было 1630 млн. человек. В настоящее время жителей планеты Земля уже более 6 млрд. Самыми населенными странами являются Китай (немногим менее 1,5 млрд.) и Индия (более 1 млрд. человек).
Исследователи насчитывают в современном мире от 3,5 до 4 тысяч различных народов – от крупнейших наций до самых мелких племен с населением в десятки человек. Вообще, определение национального состава в различных странах – крайне сложное дело. В международных отношениях одним из определяющих факторов является осознание народа как единой нации, консолидированной вокруг национальной идеи (а ее подчас найти нелегко). В Европе, где живут в основном большие нации, выделяется около 60 крупных наций.
К наиболее распространенным языкам мира относятся\:
– китайский (около 1,5 млрд., включая жителей диаспоры, т.е. проживающих вне Китая)\;
– английский (около 500 млн.)\;
– хинди (около 300 млн.)\;
– испанский (около 280 млн.)\;
– русский (около 220 млн.)\;
– арабский (около 160 млн.)\;
– португальский (около 160 млн.)\;
– японский (около 120 млн.)\;
– немецкий (около 100 млн.)\;
– французский (почти 94 млн.).
На этих языках говорит почти две трети человечества. Официальными и рабочими языками ООН являются английский,
французский, русский, испанский, арабский, китайский.
РЕЛИГИЯ. С развитием общества, усилением контактов между народами возникают более широкие, чем ранее, религиозные общности\; одну и ту же религию могут исповедовать разные народы. К ХХ в. большинство крупных современных народов принадлежало к одной из мировых религий – христианству, буддизму либо исламу.
Из предтечей этих религий можно выделить\:
Иудаизм – первая монотеистическая религия, появилась у древних евреев\;
Зороастризм – в основе его дуализм – представление о противоборстве доброго и злого начал\;
Конфуцианство и даосизм (религиозно-этические и философские доктрины, возникшие в Древнем Китае)\;
Индуизм, для которого характерна вера в переселение душ\;
Синтоизм (Япония).
Если попытаться представить население Земли через призму конфессиональной принадлежности, то получится\:
Христиан – более 1 млрд., из них\:
– католиков – около 600 млн.\;
– протестантов – около 350 млн.\;
– православных – около 80 млн.
Интересно, что большинство католиков и протестантов проживают в настоящее время в Новом Свете.
Ислам исповедует более 800 млн. человек, из них
– суннитов – 730 млн.\;
– шиитов – 70 млн.
Индуизм – древнюю религию Индии – почитают 520 млн. человек. Несмотря на такое количество адептов
(приверженцев), эта религия не входит в число мировых, так как носит чисто национальный характер.
Буддизм – самую старую из мировых религий – исповедуют около 250 млн. человек.
Следует отметить, что все мировые религии – плоды НЕЗАПАДНЫХ цивилизаций, а важнейшие политические идеологии – либерализм, социализм, консерватизм, социал-демократизм, фашизм, национализм, христианская демократия – продукты ЗАПАДА.
Религия объединяет народы, но она же может стать причиной вражды, конфликтов и войн, когда люди одной этнической группы, говорящие на одном языке, способны на братоубийственные войны. В настоящее время религиозный фактор является одним из ключевых в международных отношениях.
Глобальный масштаб и радикальность происходящих в наши дни изменений в политической, экономической, духовной областях жизни мирового сообщества, в сфере военной безопасности, позволяют выдвинуть предположения о формировании новой системы международных отношений, отличной от тех, которые функционировали на протяжении ХХ в., а во многом,
– и начиная с классической Вестфальской системы.
В мировой и отечественной литературе сложился более или менее устойчивый подход к систематизации международных отношений в зависимости от их содержания, состава участников, движущих сил и закономерностей. Считается, что собственно международные (межгосударственные) отношения зародились в период формирования национальных государств на относительно аморфном пространстве Римской империи. За точку отсчета принимается завершение «Тридцатилетней войны» в Европе и заключение Вестфальского мира 1648 г. С той поры весь 350-летний период международного взаимодействия рассматривается многими, особенно западными, исследователями, как история единой Вестфальской системы. Доминирующими субъектами этой системы являются суверенные государства. В системе отсутствует высший арбитр, поэтому государства независимы в проведении внутренней политики в пределах своих национальных границ и в принципе равноправны.
Большинство ученых сходятся во мнении, что основной движущей силой Вестфальской системы международных отношений было соперничество между государствами\: одни стремились увеличить свое влияние, а другие – не допустить этого. Исход соперничества, как правило, определялся соотношением сил между государствами или союзами, в которые они
вступали для реализации своих внешнеполитических целей. Установление равновесия, или баланса, означало период
стабильных мирных отношений\; нарушение баланса сил в конечном счете вело к войне и восстановлению его в новой конфигурации, отражающей усиление влияния одних государств за счет других. Эту систему для наглядности и упрощения сравнивают с движением бильярдных шаров. Государства сталкиваются друг с другом, образуя меняющиеся конфигурации, а затем движутся снова в бесконечной борьбе за влияние или безопасность. Главный принцип при этом – собственная выгода. Главный критерий – сила.
Вестфальскую систему международных отношений разбивают на несколько этапов (подсистем), объединенных общими закономерностями, но отличающихся друг от друга особенностями, характерными для конкретного периода отношений между государствами. При этом обычно выделяют\:
– систему преимущественно англо-французского соперничества в Европе и борьбы за колонии в XVII–XVIII вв.\;
– систему «европейского концерта наций» или «Венского конгресса» XIX в.\;
– Версальско-Вашингтонскую систему между двумя мировыми войнами\;
– систему «холодной войны», или Ялтинско-Потсдамскую.
Очевидно, что во второй половине 80-х – начале 90-х гг. ХХ в. в международных отношениях произошли кардинальные изменения, которые позволяют говорить о завершении «холодной войны» и формировании новых системообразующих закономерностей.
Большинство зарубежных и отечественных международников принимают в качестве водораздела между «холодной войной» и нынешним этапом международных отношений волну политических изменений в странах Центральной Европы осенью 1989 г., а наглядным примером считают падение Берлинской стены. Очевидными отличительными моментами за- рождения новой системы по сравнению с предыдущей является снятие политико-идеологического противостояния между
«антикоммунизмом» и «коммунизмом» ввиду стремительного и почти полного исчезновения
последнего, а также свертывание военной конфронтации блоков, группировавшихся в годы «холодной войны» вокруг двух полюсов – Вашингтона и Москвы.
В последнее время все чаще звучат пессимистические сетования по поводу того, что новая международная ситуация менее
стабильна, менее предсказуема и даже более опасна, чем в предыдущие десятилетия. Ситуация усугубляется и тем, что смена систем происходит не мгновенно, а постепенно, в борьбе нового со старым, и ощущение повышенной нестабильности и опасности вызвано изменчивостью нового и непонятного мира.
