Гигиена

Антибиография. Антибиография О языке и досуге

Востоковед, философ, филолог, писатель и основатель семиотической школы Пятигорский Александр Моисеевич родился в Москве в 1929 году. Во время войны эвакуировался в Нижний Тагил. Окончил МГУ преподавал несколько лет в Сталинграде в средней школе, а с 1956-го работал в Институте востоковедения под руководством Ю. Н. Рериха, где и защитил диссертацию по истории литературы Средневековья. Далее Пятигорский Александр Моисеевич изучал семиотику, участвовал в исследованиях Тартусского университета.

Биография, книги

Родным городом для всегда оставалась Москва, город, в котором он родился 30 января 1929 года. Семья его была образованной и интеллигентной, мальчку дали прекрасное воспитание. Отец, видный инженер-сталелитейщик, много лет стажировался в Германии и Англии по направлению правительства СССР. Войну семья провела в Нижнем Тагиле, где в одиннадцатилетнем возрасте Александр Пятигорский начал работать на заводе.

В 1951 году окончил философский факультет Московского государственного университета и был направлен в Сталинград, где преподавал в школе. В 1973 покинул страну, поселившись в Англии, где читал лекции в и принимал участие во всевозможных теле- и радиопрограммах. Написал несколько художественных книг и издал невероятное количество сборников собственных научных статей. Основные художественные произведения в списке ниже.

"Философия одного переулка". Лондон, 1989.
"Вспомнишь странного человека". Москва, 1999.
"Рассказы и сны". Москва, 2001.
"Древний человек в городе". Москва, 2001.
"Мышление и наблюдение". Рига, 2002.
"Непрекращаемый разговор". Москва, 2004.
"Свободный философ Пятигорский". СПб, 2015.

Семья

Отец философа Пятигорского - Моисей Гдальевич, советский выдвиженец, технарь, знавший всё о металлах и стали, преподававший в вузе, занимавшийся наукой и практикой, перенимавший опыт на заводах в Германии и Англии. Кстати, никто в семье, включая самого Моисея Пятигорского, репрессирован никогда не был, несмотря на происхождение, социальный статус, национальность (евреи) и долгое пребывание за границей. Человек этот был по жизни весьма крепкого здоровья, всего полгода не дожил до ста лет. По сравнению с отцом, умер молодым Александр Моисеевич Пятигорский. Дата рождения и дата смерти отстоят друг от друга на восемьдесят один год. Мать была не из учёных, а из весьма известного богатством семейства, но тоже, по словам Александра Моисеевича, "умерла молодой" - ей было всего восемьдесят семь.

Общественная деятельность

С 1960-го стали публиковаться его книги, поначалу в соавсторстве (впрочем, соавторство часто возникало и в течение остальной жизни). Активно занимался Пятигорский Александр Моисеевич и правозащитной деятельностью, в 70-х годах участвовал в митингах, поддерживающих в том числе его участников - Гинзбурга, Синявского, Даниэля. В 1973 году ему удалось эмигрировать в ФРГ, далее - в Великобританию. С перестройкой Пятигорский Александр Моисеевич начал получать награды от страны, которую оставил около тридцати лет назад (премия А. Белого за роман "Вспомнишь странного человека", премия Института философии РАН).

Хорошо знал языки, особенно редкие, например санскрит, а также наречия Тибета, переводил буддистские и индуистские священные тексты. Им написано несколько романов и много научных работ в этой области. Читал лекции по предметам практически по всему миру, являясь профессором Лондонского университета. Снимался в кино - "Охота на бабочек", "Философ сбежал", "Чистый воздух твоей свободы", "Гитлер, Сталин и Гурджиев", "Шантрапа". Александр Моисеевич Пятигорский скончался в Лондоне в 2009 году от сердечной недостаточности.

Буддизм

"Философия никому не нужна, в том и состоит её ценность, - так считал Александр Моисеевич Пятигорский. - Именно потому она и достойна самых теснейших и долговременных человеческих привязанностей". За два года перед смертью писатель посетил Москву, где две недели читал в Российской экономической школе курс лекций о буддийской философии. Слушатели узнавали много нового. О том, как прихотливо сочетаются буддистское сознание и естественные науки.

Александр Моисеевич многие лекции посвятил Индии. Именно здесь усовершенствовали математику: придумали позиционность исчисления, ввели в употребление ноль. Однако собственных школ естественных наук у индийцев нет, поскольку направление их сознания, глубоко осмысливших лингвистику, психологию, математику, сильно отличается от, например, тех же древних греков времён Аристотеля. Им не столь интересно было заниматься устройством внутренних органов человека и животных. Также мало их занимали составляющие гор, болот и джунглей. Александр Моисеевич Пятигорский, философские взгляды которого очень выпукло очерчены в этих интереснейших лекциях, считал, что ни одна культура не должна заниматься чем-то одним, так как это неминуемо приведет к вырождению нации.

Долой инерцию!

Философ Александр Пятигорский, биография которого теснейшим образом связана с изучением тибетских учений, подробнейшим образом рассматривает систему научного познания естественного мира в буддизме. С точки зрения тибетских лам, широко образованных, знающих множество наречий своего языка, а также санскрит, монгольский, китайский, английский языки, прочитавших множество научных книг, даже Дарвин, несмотря на его гениальность, крайне интеллектуально неразвит. А вот те же английские физики и математики оказались ламам близки, и их интеллект получил из их уст самую высокую оценку.

Европейские философы и историки, несмотря на то что все они были отменными эрудитами, также были признаны посредственными личностями. Развитость, как понимает философ Александр Моисеевич Пятигорский, заключается прежде всего в свободе: во-первых, умении находить собственный вариант ответа на вопрос или собственное решение проблемы, во-вторых, способности сразу же отказаться от найденного варианта в пользу нового. То есть отринуть всю мировую коммунальную и коллективную инерцию. Современные генетики, математики и физики тоже начали постепенно приходить к такому мировоззрению.

Заданные условия

Александр Пятигорский, биография которого включает в себя многочисленные путешествия с изучением разнообразных онтологических постулатов, считал, что именно в семнадцатом веке все европейские, в том числе и естественные, науки вступили в свой новый и более благоприятный для открытий период. Естественник, как учёный, изначально несвободен, его изыскания обычно скованы огромным количеством заданных природой вещей, и потому он чаще всего начинает "танцевать от печки".

А философы свободны, их ничто заданное не стесняет, и они могут начинать познание с любой точки, какой захотят. Кроме того, на философов не давят многовековые сложившиеся аксиомы, поскольку предмет как таковой даже в университетах не изучался. Включая античные школы философии.

Становление

Под философией у европейских мыслителей подразумевалось право, теология, позже библеистика, древнееврейский и латынь (как реальный язык, который широко использовали вплоть до эпохи Возрождения). К этому набору со временем добавилась медицина. Все эти науки гуманитарные, но чистой философии среди них не было, она сформировалась в Новое время. Только во второй половине восемнадцатого века появилась первая кафедра академической философии в Эдинбурге. За место на ней боролись Д. Юм и А. Смит. А потом пошли Кант, Фихте, Гегель, после которых наконец-то философия обрела форму как предмет изучения. А вот буддисты философствовали всегда, как объяснял в своих лекциях Александр Пятигорский. Это было основой их образования.

Не наука

Пятигорский Александр Моисеевич, книги которого в основном посвящены философии, не уставал говорить о том, что она не находится в списке полноценных наук. Он был уверен в том, что философия - это вообще не наука. "В пантеоне наук, - писал он, - нет иерархической вертикали, скорее, это некий объём или пространство, заполненное не чем-нибудь, а именно культурой. Вот там философия какое-то место занимает..."

В конце концов без философии человечество превосходно может выжить. Этого нельзя сказать, например, о медицине.

А математика? А физика?

Даже физика, надобность в которой возникает только при определённом повороте сознания, когда преувеличивается и смысл, и значение того, что она людям приносит, человечеству не так необходима, как принято полагать. Окончательная теория и в физике невозможна, поскольку процесс мышления в человеке окончательным быть не может. Пятигорский Александр Моисеевич, биография которого складывалась из "постоянных размышлений и размышлений над размышлениями", уверен, что окончательная теория, которую так вожделенно разрабатывают многие учёные, - это дурачество, напоминающее создание абсолютно справедливого, окончательного и глобального общества. За эту утопическую идею человечество уже неоднократно дорого платило (коммунизм, например), но людям никогда достичь идиллии не удастся. Стремление к недостижимому показывает, что человечество не только не на вершине своих интеллектуальных возможностей, но, наоборот, ближе к началу, поскольку продолжает затевать заведомо невыполнимые предприятия. По мнению философа, это не плохо, а отлично, поскольку самый главный критерий правильности - чтобы было куда идти, чтобы на этом пути было интересно.

Разоблачение постулатов

Необразованный человек, по мнению Пятигорского, может быть философом, но это крайне маловероятно. Ни одно интересное мышление не начинается с нуля. А без собственной философии человек никакой философией заниматься не сможет. Пятигорский Александр Моисеевич, жены которого все его чрезвычайно, до преклонения любили, тем не менее отказывает прекрасной половине в философских способностях.

Как рассуждал герой нашей статьи: женщинам, по его мнению, гораздо труднее заниматься бесполезным делом, а философия бесполезна абсолютно. Впрочем, и мужчинам далеко не всем она свойственна. Это вообще вещь редкая - и среди женщин, и среди мужчин, и среди крокодилов. Для этого надо быть ненормальным, как, например, когда на последние деньги человек покупает конфеты, а не хлеб. Философия - погоня за несуществующим, которое лучше, чем просто хорошее. А то, что человек должен быть счастливым, безответственная фраза и крайне вредная. Может быть, одна из немногих реальных задач философа - уничтожать такого плана общие постулаты.

Лингвистика и семиотика

Относительно научного образования Пятигорский писал и говорил исключительно интересно. Например, так. Философ в первую очередь рефлексирует над языком, своим и собеседника, поэтому философия очень тесно соприкасается и с социологией, и с лингвистикой. Многие докладчики начинают свою речь словами: "очевидно, что..." или "все знают, что...". Это враньё. Ничего не очевидно. Всё зависит от сиюминутности нашего "хочу-не хочу". Нормально для человека - не думать и ничего не знать. Никто от этого еще не умер. Кто, например, сейчас помнит о великих лингвистах из знаменитого во всём мире "Московского гнезда"? Нормальные русские люди ни одной фамилии не знают: Старостин, Климов, Яковлев, Поливанов, Абаев... А на Западе превозносят русских лингвистов. Там все знают и Якобсона, и Реформатского, и Зализняка. Существуют музеи, посвящённые этим людям, переосмыслившим русский язык. Этим проблемам посвящены очень многие лекции, которые читал в российских вузах Александр Моисеевич Пятигорский. Фото некоторых встреч со студентами прилагается.

Семиотикой Александр Пятигорский занимался исключительно как философ. Хотя собственной теории по этому направлению у него не было, он использовал ее как инструмент, помогающий вскрывать проблемы в соседствующих науках. Считал, что как и философия, она бесполезна, так как семиотика - это чистая теория, а вот в науках есть кое-что более полезное, прикладное: правила практического вывода, прогнозис, эксперимент. Тут же уточнял, что семиотика может помогать рефлексировать в любой области.

О языке и досуге

Более всего Пятигорского расстраивало обилие жаргона в речи как русских, так и английских студентов. Причём тех, у кого родители - высокообразованные люди, которых воспитывали на литературных героях. И получается так, что язык, скажем, в России сохранился лучше всего у детей полуобразованных людей - заводских или артиллерийских майоров.

Он видит вырождение языка, идущее не снизу, а с самого верха, в том числе от вузовской профессуры, и приводит многочисленные примеры из собственного опыта. Философствуют обычно люди, которые имеют досуг. Лучшие мыслители получаются из тех, у которых было много свободного времени. Это же относится к культуре и науке, которые тоже невозможно сделать истинными на бегу. Нужна карета прошлого, а не современный суперджет.

Немного о личном

После эмиграции в Лондон в начале 70-х годов он писал, что притеснения в Советском Союзе по отношению к нему - миф, чушь и неправда. Просто он хотел жить во всём мире, а не в одной стране. И это у него получилось. Уехал философ с сыном от первого брака и ребёнком от второго. Молодая жена, уже снова беременная, тоже была рядом. Через короткое время и его родители присоединились к лондонской семье. Затем он женился в третий раз и принялся воспитывать многочисленных внуков. Вот таков был Пятигорский Александр Моисеевич. Личная жизнь прошла во взаимной любви со всеми жёнами и отличилась всеобщим семейным благополучием, несмотря на многократные браки. Вероятно, причиной благоденствия стали его любвеобилие и жизнелюбие.

Представлять Александра Пятигорского в классическо-биографическом смысле мало того, что почти невозможно, но и до смешного бессмысленно. Сам Пятигорский писал о неких людях без биографии, которые не ставят перед собой никаких целей и, соответственно, не переходят в победном (ну, или бесславном) марше от одной зарубки/отметины к другой, которые не тащат на уставших своих плечах тягот своих достижений, записанных в новых скрижалях истории, и открывшихся им мгновенно закаменелых истин.

Таких людей Пятигорский называл «свободно проходящими», поскольку их нигде невозможно «засечь», ухватить, перетянуть на свою сторону и использовать в своих целях. Именно таким «свободно проходящим» и был сам Александр. Он и путешествовал налегке – с двумя тетрадками мантр (которые он, впрочем, и так знал на память) и пачкой сигарет в кармане. Его легкость принимали за легкомыслие, а «изменчивость в мышлении» — за научную несерьезность.

И вот тут нелишним будет упомянуть, что философию Александр Пятигорский наукой как раз-таки и не считал. Он говорил о полной бесполезности этого «беспредметного» думанья, которое, в отличие от прочих прикладных наук, никак не может быть к жизни «приложено», и у которого, в отличие от тех же наук, нет своего языка («язык есть не у философии, а у философствующего»). Пятигорскому принадлежит одна удивительная фраза: «Если бы я знал, что философия может быть хоть в какой-то мере применима к нашей с вами жизни, я бы никогда ею не занимался. Я бы нашел нечто абсолютно бесполезное, на что бы и направил свое мышление». И вот тут и настало время задать вопрос: так на что же Александр Пятигорский «направлял» это свое «неприкладное» думанье?

Это довольно легко сформулировать, но этого невозможно достичь. Иными словами, невозможно достичь, пребывая в «среднем», то есть никаком — низменном, психическом, жизненном, а именно неизмененном (не-йогическом?) состоянии сознания. Итак, Александра Пятигорского, с его измененным (йогическим?), то есть недоступным пониманию, сознанием состояния интересовало «мышление о мышлении». «You got it?» – как бы спросил нас Пятигорский. Иначе говоря, вы можете мыслить о свободе воли, о чести и доблести, о смерти, вы можете мыслить о чем угодно, что «упало» в поле вашего сознания, но разве это так интересно?

[Моя философия занимается] «наблюдением мышления. Точнее, наблюдением чего бы то ни было как мышления. Еще точнее, что бы она ни наблюдала, она это наблюдает как мышление».

Сказано жестко, если не жестоко. А вот вы попробуйте помыслить о том, как, каким образом, каким бесконечным модусом мышления вы мыслите о свободе воли, о чести и доблести или о смерти, то есть попробуйте помыслить о самом процессе вашего мышления, которое мыслит о том-то и о том-то. Что – слабо? Слабо, даже не сомневайтесь. Александр Пятигорский утверждал, что никто еще не придумал теорию мышления, именно теорию мышления (а не, скажем, теорию, возникновения вселенной), процесса мышления как такового, мыслящего о чем угодно. Перефразируя сказанное, выразим это словами самого Александра Пятигорского: [Моя философия занимается] «наблюдением мышления. Точнее, наблюдением чего бы то ни было как мышления. Еще точнее, что бы она ни наблюдала, она это наблюдает как мышление». «You got it?»

Пятигорский считал, что объектом мышления может быть все что угодно, иначе говоря, у философии нет свойственных ей объектов. – Думаем, о чем хотим, ну и чувствуем, что хотим (или что приходится). И это – первая поверхностная философическая ступень, которую Александр Пятигорский называет «психичной»; поверхностная ступень, так как здесь «я думаю» или «я мыслю» имеет ту же коннотацию, что «я страдаю» или «я наслаждаюсь». Разве это не так? Ведь наше «мышление» выводится из нашего удовольствия или страдания, страха или восторга. Но уже на следующей ступени, называемой Пятигорским феноменологической, мы должны с вами отставить психичность, переключившись на уровень сознания, которое уже никак не выводится из наших эмоций и чувствований. «Это трудно, это неимоверно трудно», — сказал бы нам сейчас Александр Пятигорский. Но давайте все же попробуем? Хотя…

Пятигорский не считал способность к мышлению отприродной данностью человека, его изначальной постулированностью. Без мышления вполне можно прожить – оно не необходимо, а посему благородно, поскольку, как утверждал Александр, «ничто необходимое по определению не может быть благородным». А ведь мы зачастую – да что там зачастую, почти всегда – воспроизводим необходимое, как непременное условие нашей жизни. «Как только для человека становится важным сиюминутное дело, его жизнь теряет смысл». Отсюда, скажем так, увеличивающийся с годами неантропоцентризм Пятигорского, который считал, что феномен человека – это только один из случаев наблюдаемого мышления. Есть и другие случаи, о которых знал Пятигорский, но передать нам это знание он не мог, поскольку был наделен этим знанием только он – без права передачи…

Да и другим, неведомомым нам, Знанием, он был отмечен; знанием, которое не передается ни по наследству, ни от учителя к ученику. Вечная стена, писал Пятигорский, отделяет живых от мертвых; и очень немногим, еще живым, дано знать, что там – за этой стеной, но это Знание дается только тем избранным, которые знают, что здесь это Знание неприменимо…

«Философия - это не только то, что ты думаешь, но и то, что ты есть».

И еще немного – об отмеченности. Философия – это не профессия (Пятигорский), это даже не образ жизни (опять Пятигорский), философия – это ты сам. «Философия – это не только то, что ты думаешь, но и то, что ты есть». Казалось бы слишком много серьезности, но не в случае Пятигорского. В его случае это феноменальная легкость, веселость и, в то же время, отточенность мысли, философская элегантность, артистичность и философское обаяние. Он умел «обаять мышлением», как, пожалуй, никто другой: удовольствием, получаемом им от мышления, интенсивностью «проживания» мысли, энергией мышления, которой хватало на всех, но не всех не нее хватало…

К Александру Пятигорскому приезжали различные люди, просились в ученики. Принцип «отбора» учеников не всегда был для нас, окружающих, ясен. Александр долго смотрел на пришедшего, а потом говорил: «Ведь вы же живете как-то. Так зачем вам это? Ведь только хуже будет…» Самое страшное, говорил Пятигорский, это начать думать сейчас – не завтра после обеда, не послезавтра, когда ты закончил дела свои, а именно сейчас, немедленно, так разве ты к этому готов? Но даже если готов… «… если ты уже выбрал философствование, то дороги назад, в нормальную жизнь, нет. И если ты попытаешься вернуться, то найдешь не жизнь, а то, что гораздо ниже, хуже жизни, и это будет гибелью тебя, который выбрал».

Александр Пятигорский говорил со всеми, ну, или почти со всеми. Разговор был его стихией, его любовью и манией.

«Разве Сократ мог жить без разговора? Если есть мысль, она должна манифестироваться, выходить наружу, к людям. Так сходятся точки мышления… [Один американский философ сказал]: «Конец мира – если я проснусь утром и нет разговора о философии».

Пятигорский понимал разговор как «непрекращаемый»; как разговор, который начался задолго до нас, который сквозь нас прошел и который будет продолжен после нашего конца. При этом Александр Пятигорский всегда подчеркивал, что есть только один реальный разговор (все остальное треп и вздор) – это тот разговор, который является гораздо важнее самих говорящих; это тот разговор, из которого говорящие как бы исключены. Это тот разговор, в котором говорящих уже нет, а есть «говоримое». Таким же образом Пятигорский говорил о мышлении – не важно кто говорит, важно, о чем говорится. А мы ведь знаем, если без болтовни, как трудно исключить себя из разговора, как трудно признаться в том, что это не мы поймали мысль, а что этой мыслью пойманы мы сами, что она «снизошла» на нас, случайных и временных ее обладателях. «…В центре ее [философии] находится не человек, а мышление – чье, в принципе, безразлично».

«Веселое самоотбрасывание» — выражение Пятигорского. Самый страшный враг – это, конечно, ты сам. Александру Пятигорскому удалось избавиться от этого навязчивого врага. Он достиг той степени свободы от самого себя, когда смог отрефлексировать свое, «родное», привычное, сковывавшее, «придержащее», и «весело» его отодвинуть. А другой свободы, пожалуй, и не бывает.

«Человеку даны этнос, язык, судьба. Любая национальная, общественная и другие особенности мировоззрения изначально деффективны, это тюрьма чужого мнения… Главный враг человека – собственная трусость и аморфность, плененность чужим мировоззрением… Самые кровавые убийства в истории совершались не только фанатическими диктаторами, но и руками простых людей, лишенных способности к самостоятельному мышлению.»

Собственно говоря, эта статья написана для представления Александра Пятигорского читателю, который с Пятигорским — почти не знаком — не с публичной, с формальной стороны, а со стороны «закулисной»: эксцентрик-философ, «бухгалтер с шаманским бубном» (Г. Амелин), весельчак и мыслитель, «легкодум» и гуру. Он был такой, знаете, змей-искуситель, мистификатор, дьявольский остроумец. Ну и главное – чтобы всегда было интересно! «Интересное склоняет слушающего, видящего или читающего к забвению своих убеждений…»

Кто полюбопытствует – сможет заглянуть в Википедию, но ничего, кроме фактов биографии Пятигорского, которые без значения, как уже было написано, он там не найдет. Ну хорошо, могу пойти на маленькую уступку и сообщить вам, что Александр Пятигорский пришел в этот мир в 1929 году в городе своей первой любви Москве и покинул его в 2009 в городе Лондоне, ставшем его последней любовью. Все, что происходило между этими двумя событиями – маловажные факты, проходящие по касательной, но никак не задевающие этого фантастического человека: был выгнан из двух школ за неуспеваемость, учительствовал после окончания МГУ в школе в Сталинграде, служил младшим научным сотрудником в Институте востоковедения в Москве, откуда был изгнан за несубординацию и публичное выражение своих взглядов, скитался по разным учреждениям в поисках заработка, погорел на «деле буддистов», был попрошен об отъезде из СССР главным КГБэшником Москвы, что удачно совпало с его, Александра, собственным желанием, с 1974 года жил в Лондоне, профессорствовал в Лондонском университете, два раза был бездомным, писал книги, ездил по миру с лекциями.

В Лондоне нашел то, чего так не хватало в Москве, — анонимности и затерянности (в Москве был моден, популярен, иском). Любил повторять, что Лондон – город нелюбопытный и потому нейтральный к любым своим обитателям. Принимает в себя всех и ко всем принимаемым равным образом безразличен. Лондон тебе говорит: «Да делай что хочешь или не делай что хочешь, будь кем хочешь или не будь вовсе, иди куда хочешь – ведь все равно никто не заметит, а я уж тем более». Александр Пятигорский именно так и поступал, полюбив Лондон безответной любовью. Мерил своим широким шагом его улицы, площади, скверы. Знакомился и заводил дружбу с его домами. По Лондону мог ходить часами (от паба к пабу) и рассказывать, расказывать, рассказывать…

«Я был и остаюсь помешанным на городе и на архитектуре. Город - естественная среда моего мышления…»

В одном из интервью по поводу своего романа «Древний человек в городе» Александр Пятигорский сказал: «Я был и остаюсь помешанным на городе и на архитектуре. Город – естественная среда моего мышления… Идеальный город тот, который показывает вам свою историю. Такие города, например, есть в Англии… В этом смысле Англия – уникальная страна, она не может жить без своей истории». В этом смысле и Лондон - уникальный город, где эта история не исчезает, не растворяется, а существует одновременно – пластами, которые охватываются в разрезе времен.

Среди прочих маршрутов, выбранных Алекандром Пятигорским, есть один, крайне любопытный. Пятигорский ведет своих гостей по пути, по которому следовал герой его романа «Вспомнишь странного человека…», — Михаил Иванович, направляясь к своей любовнице.

«Странный – это тот, кто делает с тобой что-то, не предусмотренное твоей жизнью, но входящее в твою судьбу… Настоящий странный одним своим присутствием выключает других из эпохи и обстоятельств. И немногие, кто этого желает, сами ищут в странном своего «выключателя», так сказать.»

Пиша этот роман, Александр Пятигорский не раз проходил этот путь – от гостиницы Михаила Ивановича до дома его любовницы, — следуя за тенью давно покинувшего этот мир странного своего героя… Так и мы теперь ходим «тропами» Александра Пятигорского, едва поспевая за его широким размашистым шагом. «Наступает момент, когда личность становится однозначной – момент смерти. Тогда все многообразие личности будет сведено к тому, далее уже не разложимому «минимуму себя», которым она и отличается от любой другой личности во вселенной, к тому одному знаку, по которому ее признает ангел смерти и по которому ее узнают там те, кто знал ее здесь.»

Заканчиваю цитатой – для вас — от Александра Пятигорского:

«Если человек смеется, философ говорит: «Он смеется над своей обреченностью». Если плачет: философ скажет: «Он плачет над своим торжеством». Если позорит, ругает, проклинает кого-либо, философ заметит: «Он знает свою гибель». Философ наблюдает не жизнь, а жизнь сознания.»

Александр Пятигорский владел древнегреческим, латынью, санскритом, пали, тамильским и тибетским языками, а так же немецким, французским, итальянским, английским, испанским и шведским.

Александр Моисеевич Пятигорский (30 января 1929, Москва - 25 октября 2009, Лондон) - советский и британский философ, востоковед, филолог, писатель. Один из основателей Тартуско-московской семиотической школы.

Биография

Родился в Москве в семье инженера-сталелитейщика Моисея Гдальевича Пятигорского (1898-1998), дед был портным. В детстве его воспитанием занимался брат деда - купец первой гильдии Ефраим Липович Пятигорский, занятый в дамской кожгалантерее (впоследствии репрессирован). Мать - Сара Григорьевна Цубина (1901-1988), из семьи лесоторговца. Семья со стороны отца происходила из Кременчуга Полтавской губернии, со стороны матери - из Гомеля и Брод.

Во время Великой Отечественной войны был в эвакуации в Нижнем Тагиле. В 1951 году окончил философский факультет МГУ и уехал в Сталинград, куда получил направление его отец. Работал учителем истории в средней школе. В 1956 году начал работать в Институте востоковедения, где с 1957 года его руководителем стал Ю. Н. Рерих. В 1960 году вышла первая книга Пятигорского (в соавторстве). В 1962 году защитил в Институте востоковедения диссертацию «Из истории средневековой тамильской литературы», получив степень кандидата филологических наук. В 1963 году по приглашению Ю. М. Лотмана участвовал в исследованиях по семиотике, проводившихся в Тартуском университете.

С начала 1960-х годов до 1973 года занимался активной правозащитной деятельностью, в том числе писал обращение в Генпрокуратуру СССР в защиту диссидента Александра Гинзбурга, принимал участие в митинге гласности, посвящённом поддержке арестованных писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля.

В 1973 году эмигрировал из СССР в ФРГ. С 1974 года жил в Великобритании. Профессор Лондонского университета. Лауреат премии Андрея Белого (2000) за роман «Вспомнишь странного человека». Создатель первого тамильско-русского словаря (в соавторстве с С. Г. Рудиным). Знаток санскрита и тибетского, переводчик древних индуистских и буддистских священных текстов. Написал десятки работ, включая несколько романов.

Выступал с лекциями во многих странах мира. В феврале 2006 года приезжал в Москву, где прочитал цикл лекций по политической философии, выступил с публичной лекцией на тему «Мифология и сознание современного человека» и дал несколько интервью в печатных СМИ и на телевидении. Также выступил в Москве на Чтениях памяти своего друга Г. П. Щедровицкого.

Снялся в роли магараджи в фильме О. Д. Иоселиани «Охота на бабочек», стал героем латвийского документального фильма У. Тиронса «The Philosopher Escaped» («Философ сбежал», 2005) и фильма В. Балаяна «Чистый воздух твоей Свободы» (2004). Принимал участие в съёмках документального фильма, посвящённого Г. И. Гурджиеву - «Гитлер, Сталин и Гурджиев» (РТР, 2007).

В октябре 2009 года принял участие в съёмках фильма Отара Иоселиани «Шантрапа».

Семья

Тёти (сёстры матери) - переводчик Эстер (Эсфирь) Григорьевна Цубина, выпускница Санкт-Петербургских высших женских курсов; психиатр и учёный-медик Мария Григорьевна Цубина, жена (последовательно) генетиков Н. П. Дубинина и В. П. Эфроимсона, научный руководитель питомника Академии медицинских наук СССР на станции Столбовой Курской железной дороги, автор работы «Болезнь и творчество Врубеля с психопатологической точки зрения».
Сестра бабушки (по материнской линии, Зелинды Ансельмовны Шапиро) - Роза Шапире (1874-1954), британский искусствовед и историк архитектуры, известная также как переводчик, модель и коллекционер современного искусства. Известны её портреты работы Карла Шмидта-Ротлуфа и Вальтера Граматте. Другая сестра бабушки - переводчик русской, английской, французской и польской художественной прозы на немецкий язык, экономист Анна Шапире (1877-1911), жена социолога Отто Нейрата.

Награды

В конкурсе на лучшую книгу Института философии РАН за 2007-2009 год книга «Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке» Мераба Мамардашвили и Александра Пятигорского заняла первое место в номинации «Издание философской классики».

Александр Моисеевич Пятигорский (30 января 1929, Москва - 25 октября 2009, Лондон) - философ, востоковед, писатель, один из ярчайших отечественных мыслителей XX века.

Стал одним из основателей Тартуско-московской семиотической школы - ярчайшего направления советской гуманитарной науки. Наряду с научными исследованиями, много занимался правозащитной деятельностью, в результате чего вынужден был эмигрировать и с 1974 года жил в Великобритании.

Пятигорский - автор не только научных трудов, но и философских романов: «Философия одного переулка» (1989), «Вспомнишь странного человека» (2000, премия Андрея Белого), «Рассказы и сны», и труда посвященного Масонству «Кто боится Вольных Каменщиков. Феномен Масонства».

Книги (11)

Сборник книг

Академик
Багряные отблески
В другой компании

Вспомнишь странного человека
Древний Человек в Городе

Конец ученичества
Лекции по буддийской философии
Маг с причала №20

Мифологические размышления
Мышление и наблюдение
Непрекращаемый разговор

Размышляя о политике
Рассказы и сны
Символ и сознание
Ублюдок империи
Философия одного переулка
Фиона и Александра
Что такое политическая философия - размышления и соображения

Введение в изучение буддийской философии

Книга философа и писателя Александра Пятигорского представляет собой введение в изучение именно и только философии буддизма, оставляя по большей части в стороне буддизм как религию (и как случай общего человеческого мировоззрения, культуры, искусства).

Она ни в коем случае не претендует на роль введения в историю буддийской философии. В ней философия, представленная каноническими и неканоническими текстами, дается в разрезах, каждый из которых являет синхронную картину состояния буддийского философского мышления, а все они, вместе взятые, составляют (опять же синхронную) картину общего состояния буддийской философии в целом - как она может представляться философскому мышлению сегодняшнего дня.

Вспомнишь странного человека

«Вспомнишь странного человека» - роман известного философа и культуролога, автора получившего широкий резонанс романа «Хроника одного переулка».

В прозе А. Пятигорского сочетается парадоксальность художественного мышления и глубина психологического анализа, социальная зоркость и своеобразная художественная историософия, интеллектуальная рефлексия и проникновенный лиризм.

Древний Человек в Городе

Проза выдающегося современного философа Александра Пятигорского - редкий случай сплава философии и литературы, в котором они оказываются равно необходимыми.

Или, как сказал Пятигорский в интервью, «роман... мне представляется наиудобнейшим жанром для экспозиции самоосознания философа». «Древний Человек в Городе» - об истории и о том, как человек может о ней мыслить.

Материалы по истории индийской философии

Материализм локайяты, индуистская система шайва-бхакти и другие философские и религиозные системы в средневековых тамильских источниках.

Эта работа написана для того, чтобы познакомить людей, интересующихся историей философии, историей религии и вообще историей культуры, с образцами средневековой философской и религиозной тамильской литературы и вместе с тем чтобы ввести в обиход советской востоковедной и индологической науки хотя бы небольшую часть богатейшего литературного наследия южноиндийского средневековья.

Мифологические размышления

Предмет этих лекций — сравнительная мифология. Сравнительная в том смысле, что любое размышление о мифе сравнительно по определению. Ибо думая о чем то как о мифе или о мифе как о чем то, мы уже предполагаем существование, по крайней мере, еще одного мифа или еще одной вещи, кроме мифа или вещи, с которых мы начинаем думать.

Рассказы и сны

Александр Пятигорский - известный философ, автор двух получивших широкий резонанс романов `Философия одного переулка` и `Вспомнишь странного человека...`.

Его новая книга - очередное путешествие внутрь себя и времени. Озорные и серьезные, шокирующие и проникновенные, рассказы Пятигорского - замечательный образчик интеллектуальной прозы.

Философия одного переулка

Книга русского философа, профессора Лондонского университета, А. М. Пятигорского представляет собой синтез философского трактата и художественной прозы.

Главное действующее лицо повести — Н. И. Ардатовский (реальный человек, как и другие персонажи и события) — философ в душе и бизнесмен по профессии.Мышление и наблюдение

Мышление и наблюдение. Четыре лекции по обсервационной философии.

Само наименование «обсервационная (наблюдательная) философия» - я и сейчас чувствую его странность - имеет свою маленькую историю.

В 1969-м году мы с Давидом Вениаминовичем Зильберманом (в московских философских кругах того времени он неизменно фигурировал как Эдик) стали размышлять над философской темой, для которой придумали название - «наблюдательная психология». В 1971-м году мы изложили некоторые предпосылки наблюдательной психологии в докладе на семинаре Юрия Александровича Левады. Это был неудачный доклад, вызвавший, однако, несколько замечаний, самым интересным из которых была реплика Георгия Петровича Щедровицкого о том, что наша наблюдательная психология есть не методология, а набор «онтологических картинок».

Александр Моисеевич Пятигорский - философ, востоковед, филолог, писатель. Один из основателей Тартуско-московской семиотической школы.

Родился в Москве в семье инженера-сталелитейщика. Во время Великой Отечественной войны был в эвакуации в Нижнем Тагиле.

В 1951 году окончил философский факультет МГУ и уехал в Сталинград, куда получил направление его отец. Работал учителем истории в средней школе. В 1956 году начал работать в Институте востоковедения, где с 1957 года его руководителем стал Ю. Н. Рерих. В 1960 году вышла первая книга Пятигорского (в соавторстве). В 1962 году защитил в Институте востоковедения диссертацию «Из истории средневековой тамильской литературы», получив степень кандидата филологических наук. В 1963 году по приглашению Ю. М. Лотмана участвовал в исследованиях по семиотике, проводившихся в Тартуском университете.

С начала 60-х годов до 1973 года занимался активной правозащитной деятельностью, в том числе писал обращение в Генпрокуратуру СССР в защиту диссидента Александра Гинзбурга, принимал участие в митинге гласности, посвящённом поддержке арестованных писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля.

В 1973 году эмигрировал из СССР в ФРГ. С 1974 года жил в Великобритании. Профессор Лондонского университета. Лауреат премии Андрея Белого (2000) за роман «Вспомнишь странного человека». Создатель первого тамильско-русского словаря (в соавторстве с С. Г. Рудиным). Знаток санскрита и тибетского, переводчик древних индусских и буддийских священных текстов. Написал десятки работ, включая несколько романов.

В октябре 2009 года принял участие в съёмках фильма Отара Иоселиани «Шантрапа».