Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство Бжезинский читать, Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство Бжезинский читать бесплатно, Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство Бжезинский читать онлайн. Выбор: Мировое господство ил

Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения! Бжезинский Збигнев. Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство. Предисловие. Мой главный тезис относительно роли Америки в мире прост: американское могущество - решающий фактор в обеспечении национального суверенитета страны -является сегодня высшей гарантией глобальной стабильности, между тем американское общество стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, которые подвергают эрозии традиционный государственный суверенитет. Мощь Америки и движущие силы ее общественного развития во взаимодействии могли бы способствовать постепенному созданию мирного сообщества, основанного на совместных интересах. При неправильном же использовании и столкновении друг с другом эти начала способны ввергнуть мир в состояние хаоса, а Америку превратить в осажденную крепость. На заре XXI века американская мощь достигла беспрецедентного уровня, о чем свидетельствуют глобальный охват военных возможностей Америки и ключевое значение ее экономической жизнеспособности для благополучия мирового хозяйства, инновационный эффект технологического динамизма США и ощущаемая во всем мире притягательность многоликой и часто незатейливой американской массовой культуры. Все это придает Америке не имеющий аналогов политический вес глобального масштаба. Плохо это или хорошо, но именно Америка определяет сейчас направление движения человечества, и соперника ей не предвидится. Европе, пожалуй, под силу составить конкуренцию США на экономической ниве, но пройдет немало времени, прежде чем она достигнет той степени единства, которая позволила бы ей вступить в политическое состязание с американским колоссом. Сошла с дистанции Япония, которую одно время прочили на роль следующей сверхдержавы. Китаю, несмотря на все его экономические успехи, похоже, предстоит оставаться относительно бедной страной в течение жизни по крайней мере двух поколений, а тем временем его могут подстеречь серьезные политические осложнения. Россия же - больше не участник забега. Короче говоря, у Америки не имеется и вскоре не появится равного ей противовеса в мире. Таким образом, нет никакой реальной альтернативы торжеству американской гегемонии и роли мощи США как незаменимого компонента глобальной безопасности. В то же время под воздействием американской демократии - и примера американских достижений - повсюду происходят экономические, культурные и технологические изменения, содействующие формированию глобальных взаимосвязей, как поверх национальных границ, так и сквозь эти границы. Эти изменения могут подрывать ту самую стабильность^ которую призвана охранять американская мощь, и даже возбуждать враждебность по отношению к Соединенным Штатам. В итоге Америка сталкивается с необыкновенным парадоксом: она представляет собой первую и единственную подлинно глобальную сверхдержаву, а между тем американцев все больше беспокоят угрозы, исходящие от намного более слабых недругов. Тот факт, что Америка обладает не имеющим аналогов глобальным политическим влиянием, делает ее объектом зависти, негодования, а иногда и жгучей ненависти. К тому же, эти антагонистические настроения могут не только эксплуатироваться, но и разжигаться традиционными соперниками Америки, даже если сами они вполне осмотрительно не идут на риск прямого столкновения с ней. А этот риск достаточно реален для безопасности Америки. Следует ли отсюда, что Америка правомочна притязать на более надежную безопасность, чем другие национальные государства? Ее руководители - как управляющие, в чьих руках находится национальное могущество, и как представители демократического общества - должны стремиться к тщательно выверенному балансу между двумя ролями. Упование исключительно на многостороннее сотрудничество в мире, где угрозы национальной и в конечном счете глобальной безопасности, бесспорно, растут, создавая потенциальную опасность для всего человечества, способно обернуться стратегической летаргией. Напротив, упор главным образом на самостоятельное использование суверенной мощи, особенно в сочетании со своекорыстным определением новых угроз, может вылиться в самоизоляцию, прогрессирующую национальную паранойю и все большую уязвимость на фоне повсеместного распространения вируса антиамериканизма. Америку, поддавшуюся тревоге и одержимую интересами собственной безопасности, вполне вероятно, ожидала бы изоляция в окружении враждебного мира. А если в поисках безопасности для одной себя ей случилось бы потерять самоконтроль, то земле свободных людей грозило бы превращение в государство- гарнизон, насквозь пропитанное духом осажденной крепости. Между тем окончание «холодной войны» совпало с широчайшим распространением технических знаний и возможностей, позволяющих изготовить оружие массового поражения, не только среди государств, но и среди политических организаций с террористическими устремлениями. Американское общество храбро держалось в устрашающей ситуации «двух скорпионов в одной банке», когда Соединенные Штаты и Советский Союз сдерживали друг друга посредством потенциально сокрушительных ядерных арсеналов, но ему оказалось труднее сохранять хладнокровие в условиях всепроникающего насилия, повторяющихся актов терроризма и расползания оружия массового уничтожения. Американцы чувствуют, что в этой политически неясной, порой двусмысленной и нередко сбивающей с толку обстановке политической непредсказуемости кроется опасность для Америки, причем именно потому, что она является главенствующей на планете силой. В отличие от держав, обладавших гегемонией раньше, Америка действует в мире, где временные и пространственные связи становятся все теснее. Имперские державы прошлого, такие как Великобритания в XIX веке, 10 Китай на различных этапах своей насчитывающей несколько тысячелетий истории, Рим на протяжении пяти столетий и многие другие, были относительно недосягаемы для угроз извне. Мир, в котором они господствовали, делился на отдельные, не сообщавшиеся друг с другом части. Параметры расстояния и времени открывали простор для маневра и служили залогом безопасности территории государств-гегемонов. В противоположность им Америка, пожалуй, располагает беспрецедентным могуществом в глобальном масштабе, но зато и степень безопасности ее собственной территории небывало мала. Необходимость жить в состоянии незащищенности, похоже, приобретает хронический характер. Ключевой вопрос, следовательно, заключается в том, сумеет ли Америка проводить мудрую, ответственную и эффективную внешнюю политику - политику, которая избегала бы заблуждений в духе психологии осадного положения и одновременно соответствовала бы исторически новому статусу страны как верховной державы мира. Поиск формулы мудрого внешнеполитического курса должен начинаться с осознания того, что «глобализация» по своей сути означает глобальную взаимозависимость. Взаимозависимость не гарантирует равного статуса или даже равной безопасности всем странам. Но она предполагает, что ни одна страна не обладает полным иммунитетом от последствий научно-технической революции, которая многократно расширила возможности человека в применении насилия и вместе с тем скрепила узы, все теснее связывающие человечество воедино. В конечном счете кардинальный политический вопрос, стоящий перед Америкой, звучит следующим образом: «Гегемония во имя чего?» Будет ли страна стремиться построить новую мировую систему, основанную на совместных интересах, или станет использовать свою суверенную глобальную мощь главным образом для упрочения собственной безопасности? Нижеследующие страницы посвящены тому, что я считаю главными вопросами, на которые необходимо дать стратегически всеобъемлющий ответ, а именно: 11 каковы главные опасности, угрожающие Америке? есть ли у Америки, учитывая ее господствующий статус, право на большую степень безопасности, чем у остальных стран? каким образом Америке следует противостоять потенциально смертоносным угрозам, которые все чаще исходят не от сильных соперников, а от слабых недругов? в состоянии ли Америка конструктивно регулировать свои долгосрочные отношения с исламским миром, насчитывающим 1 миллиард 200 миллионов человек, многие из которых все больше видят в Америке заклятого врага? может ли Америка решающим образом содействовать урегулированию израильско-палестинского конфликта при наличии сталкивающихся, но законных притязаний двух народов на одну и ту же землю? . что требуется для достижения политической стабильности в неспокойной зоне новых Мировых Балкан, протянувшейся вдоль южной оконечности централь- ной Евразии? способна ли Америка наладить подлинное партнерство с Европой, учитывая, с одной стороны, медленные темпы политического объединения Европы, а с другой - очевидное возрастание ее экономического могущества? возможно ли вовлечь Россию, которая уже не является соперником Америки, в атлантическую структуру под американским руководством? какова должна быть роль Америки на Дальнем Востоке, принимая во внимание сохраняющуюся, но неохотную зависимость Японии от Соединенных Штатов и увеличение ее военной мощи, а также усиление Китая? насколько вероятно, что глобализация породит логически законченную контрдоктрину или контральянс, направленные против Америки? 12 становятся ли демографические и миграционные процессы новыми источниками угроз для глобальной стабильности? совместима ли американская культура с ответственностью имперского характера? как Америка должна реагировать на новое углубление неравенства между людьми, которое может резко ускориться в результате происходящей научно- технической революции и стать еще отчетливее под воздействием глобализации? совместима ли американская демократия с ролью, суть которой составляет гегемония, сколь бы тщательно эта гегемония ни маскировалась; каким образом императивы безопасности, неотъемлемые от этой особой роли, скажутся на традиционных гражданских правах американцев? Итак, настоящая книга представляет собой отчасти прогноз и отчасти - набор рекомендаций. В качестве исходного пункта взято следующее утверждение: недавно начавшаяся революция в передовых технологиях, прежде всего в сфере коммуникаций, благоприятствует постепенному становлению глобального сообщества, опирающегося на все более широко признаваемые единые интересы, - сообщества, в центре которого находится Америка. Но потенциально не исключаемая самоизоляция единственной сверхдержавы способна погрузить мир в пучину нарастающей анархии, особенно губительной на фоне распространения оружия массового уничтожения. Поскольку Америке - принимая во внимание ее противоречивую роль в мире - предначертано быть катализатором движения либо к глобальному сообществу, либо к глобальному хаосу, на американцах лежит уникальная историческая ответственность за то, каким из двух этих путей пойдет человечество. Нам предстоит сделать выбор между господством над миром и лидерством в нем. 30 июня 2003 г. Ч АСТЬ I Американская гегемония и глобальная безопасность Уникальное положение Америки в мировой иерархии сегодня широко признано. Первоначальные удивление и даже гнев, с которыми была встречена за рубежом открытая констатация главенствующей роли Америки, уступили место более сдержанным - хотя все еще отмеченным печатью обиды - попыткам обуздать, ограничить, направить в иное русло или подвергнуть осмеянию ее гегемонию1. Даже русские, которые по причинам ностальгического порядка менее всех склонны признавать масштабы американского могущества и влияния, согласились с тем, что в течение некоторое времени Соединенные Штаты будут оставаться определяющим игроком в мировых делах2. Когда 11 сентября 2001 г. Америка подверглась террористическим ударам, британцы во главе с премьер- министром Тони Блэром приобрели авторитет в глазах Вашингтона, немедленно присоединившись к объявлению американцами войны против международного терроризма. Их примеру последовала значительная часть планеты, включая страны, которые ранее на себе испытали боль террористических атак, удостоившись лишь малой толики сочувствия с американской стороны. Прозвучавшие во всех уголках мира заявления в духе декларации «мы все - американцы» были не просто выражениями искреннего сопереживания, они стали еще и своевременными заверениями в политической лояльности. 13 14 Современному миру может не нравиться американское превосходство: он может относиться к нему с недоверием, негодовать и время от времени даже составлять направленные против него заговоры. Однако прямо оспаривать верховенство Америки в практическом ключе остальному миру не по силам. В течение прошлого десятилетия предпринимались отдельные попытки сопротивления, но все они потерпели неудачу. Китайцы и русские пофлиртовали с идеей стратегического партнерства, ориентированного на формирование «многополярного мира» - понятие, истинный смысл которого легко расшифровывается с помощью слова «антигегемония». Из этого мало что могло выйти, учитывая относительную слабость России по сравнению с Китаем и прагматизм китайских руководителей, прекрасно осознающих, что в настоящий момент Китай больше всего нуждается в иностранных капиталах и технологиях. Ни на то, ни на другое Пекину не приходилось бы рассчитывать, приобрети его отношения с Соединенными Штатами антагонистический оттенок. В завершающем году XX столетия европейцы, и в первую очередь французы, с помпой провозгласили, что Европа вскоре обзаведется «автономными возможностями в области глобальной безопасности». Но, как не замедлила показать война в Афганистане, обещание это было сродни некогда знаменитому советскому заверению в исторической победе коммунизма, «виднеющейся на горизонте», то есть на воображаемой линии, неумолимо отодвигающейся по мере приближения к ней. История - летопись изменений, напоминание о том, что всему наступает конец. Но она же подсказывает, что некоторым вещам дарован долгий век, а их исчезновение отнюдь не означает возрождения предшествовавших реальностей. Так будет и с сегодняшним мировым преобладанием Америки. Однажды оно тоже начнет клониться к закату, возможно, позднее, чем кое-кому хотелось бы, но раньше, нежели полагают, ничтоже сумняшеся, многие американцы. Что придет ему на смену? - вот ключевой вопрос. Внезапный конец американской гегемонии, без сомнения, погрузил бы мир в хаос, в

Zbigniew Brzezinski

THE CHOICE: GLOBAL DOMINATION OR GLOBAL LEADERSHIP

STRATEGIC VISION: AMERICA AND THE CRISIS OF GLOBAL POWER

Печатается с разрешения издательства Basic Books, an imprint of Perseus Books LLC, a subsidiary of Hachette Book Group, Inc. (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)

© Zbigniew Brzezinski, 2004

© Перевод. О. Колесников, 2017

© Перевод. М. Десятова, 2012

Школа перевода В. Баканова, 2013

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

Збигнев Бжезинский (1928–2017) – выдающийся политолог, социолог, историк. Идеолог внешней политики США, в 1977–1981 годах занимал должность советника Д. Картера по национальной безопасности. Он был одним из самых авторитетных специалистов в области мировой политики.

Книги Збигнева Бжезинского, патриарха политической элиты США, – классика современной политической мысли:

«Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы»

«Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство»

«Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы»

«Америка и мир» (совместно с Б. Скоукрофтом)

«Стратегический взгляд. Америка и глобальный кризис»

«Америка должна играть ведущую роль!»

Збигнев Бжезинский

Моя главная идея в отношении роли Америки в мире весьма проста: американское могущество, которое многие считают решающим фактором в обеспечении государственного суверенитета, в настоящее время служит самой главной гарантией общемировой стабильности, тогда как американское общество стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, которые подтачивают традиционный государственный суверенитет. Могущество Америки и движущие силы ее общества во взаимодействии могут способствовать постепенному созданию всемирной общности на основе совместных интересов. При неправильном же использовании и столкновении друг с другом эти начала могут ввергнуть мир в состояние хаоса и превратить Америку в осажденную крепость.

На заре XXI века могущество Америки достигло небывалого уровня, о чем свидетельствуют глобальное военное присутствие США и ключевое значение ее экономической жизнеспособности для благополучия мирового хозяйства, инновационный эффект технологической динамичности США и ощущаемая во всем мире притягательность многоликой, но зачастую незатейливой американской массовой культуры. Все это придает Америке беспрецедентный политический вес глобального масштаба. Плохо это или хорошо, но именно Америка определяет сейчас направление развития человечества, и соперника ей не предвидится.

Европе, наверное, под силу составить конкуренцию США в экономическом отношении, но еще не скоро она сможет достигнуть той степени единства, которая позволит ей вступить в политическое состязание с американским колоссом. Сошла с дистанции Япония, которую одно время прочили на роль следующей сверхдержавы. Китай, несмотря на его экономические успехи, судя по всему, будет оставаться относительно бедной страной в течение жизни по меньшей мере двух поколений, а за это время могут случиться серьезные политические осложнения. Россия же больше не участник забега. Короче говоря, у Америки отсутствует и не появится в ближайшее время равный ей по силе конкурент.

Ввиду этого нет никакой реальной альтернативы американской гегемонии и роли мощи США как незаменимой составляющей всеобщей безопасности. В то же время под влиянием американской демократии – и примера американских достижений – повсюду происходят экономические, культурные и технологические изменения, способствующие формированию глобальных взаимосвязей как поверх государственных границ, так и сквозь границы. Изменения эти способны подрывать ту самую стабильность, которую должна бы охранять американская мощь, и даже порождать враждебность по отношению к США.

Вследствие этого Америка сталкивается с уникальным парадоксом: она – первая и единственная подлинно всемирная сверхдержава, однако американцев все больше беспокоят угрозы, исходящие от значительно более слабых недругов. Тот факт, что Америка обладает беспрецедентным международным политическим влиянием, делает ее объектом зависти, негодования, а то и жгучей ненависти. Кроме того, эти антагонистические настроения могут не только эксплуатироваться, но и разжигаться традиционными соперниками Америки, даже если те сами осмотрительно избегают прямого столкновения с ней. И это представляет собой вполне реальную угрозу ее безопасности.

Следует ли отсюда, что Америка вправе притязать на бо́льшую безопасность, чем другие государства? Ее руководители, как управляющие, в чьих руках находится все могущество США, так и представители демократического общества, должны стремиться к тщательно выверенному балансу этих двух ролей. Полагаясь исключительно на многостороннее сотрудничество в мире, где угрозы государственной и в конечном счете всеобщей безопасности, конечно же, растут, создавая потенциальную опасность для всего человечества, можно впасть в стратегическую летаргию. Напротив, упор на самовольное применение суверенной мощи, особенно в сочетании с определением новых угроз исходя из собственных интересов, может вызвать самоизоляцию, прогрессирующую национальную паранойю и усиление уязвимости на фоне повсеместного распространения вируса антиамериканизма.

Америка, охваченная тревогой и одержимая укреплением собственной безопасности, скорее всего, окажется в изоляции в окружении враждебного мира. А если поиски безопасности для себя одной окажутся возведены в принцип, земле свободных людей грозит превращение в государство-гарнизон, насквозь пропитанное духом осажденной крепости. И при этом окончание «холодной войны» совпало с широчайшим распространением технических знаний и возможностей, позволяющих изготовить оружие массового поражения, доступных не только государствам, но и политическим организациям террористической направленности.

Американское общество храбро держалось в устрашающей ситуации «двух скорпионов в одной банке», когда Соединенные Штаты и Советский Союз сдерживали друг друга посредством потенциально сокрушительных ядерных арсеналов, но в условиях проникающего повсюду насилия, регулярно происходящих террористических актов и расползания оружия массового поражения, сохранять хладнокровие ему оказалось труднее. Американцы чувствуют, что в этой политически неопределенной, порой двусмысленной и зачастую сбивающей с толку обстановке политической непредсказуемости кроется опасность для Америки, причем именно потому, что она представляет собой самую главную на планете силу.

В отличие от держав, доминировавших прежде, Америка действует в мире, где временные и пространственные связи становятся все теснее. Имперские державы прошлого, такие как Великобритания на протяжении XIX века, Китай на различных этапах тысячелетий своей истории, Рим в течение половины тысячелетия и многие другие, были относительно недосягаемы для внешних угроз. Мир, в котором они господствовали, состоял из отдельных, не сообщавшихся между собой частей, разделенных пространством и временем, что служило залогом безопасности территории государств-гегемонов. В противоположность им Америка обладает беспрецедентным могуществом в глобальном масштабе, но степень безопасности ее собственной территории небывало мала. Необходимость смириться с небезопасными условиями жизни приобретает, похоже, хронический характер.

Поэтому ключевой вопрос: сумеет ли Америка проводить мудрую, ответственную и эффективную внешнюю политику – политику, способную избежать заблуждений в духе психологии осадного положения и при этом соответствующую исторически новому статусу страны как верховной державы мира? Поиск мудрого внешнеполитического курса следует начинать с осознания того, что «глобализация» по своей сути означает глобальную взаимозависимость. Взаимозависимость не гарантирует равного статуса или даже равной безопасности всем странам. Но она подразумевает, что ни одна страна не имеет полного иммунитета от последствий научно-технической революции, многократно расширившей возможности человека в применении насилия и при этом скрепившей узы, все теснее связывающие человечество воедино.

Збигнев Бжезинский.

“Выбор: мировое господство или глобальное лидерство.”, 2004.

Работа одного из самых выдающихся американских политологов современности З. Бжезинского посвящена проблеме самоопределения Соединенных Штатов в современном мире. Дилемма озвучена в заголовке.
Книга написана в 2004 году и с тех пор по некоторым позициям автор изменил точку зрения.

Бжезинский давно уже стал одиозной фигурой в мировой политологии во многом благодаря созданию своей глобальной стратегии антикоммунизма и теории технотронной эры. Его высоко ценят в Штатах и ненавидят на территории бывшего Союза. Ему даже навесили ярлык человека “поссорившего” Запад с Советами и приписали едва ли не ключевую роль в развале Советскго Союза. Впрочем, на мой взгляд, те, кто уверен, что за развал Советской империи ответственны ЦРУ и идеологи вроде Бжезинского, сильно переоценивают способности и тех и других. Не было необходимости разваливать систему, которая и так уже еле дышала. А если спецслужбы и политологи подобно Бжезинскому и приложили руку к этому процессу, то их заслуга в таком случае не велика. Но суть не в этом и книга совсем о других проблемах.

Бжезинский ставит перед миром и перед Соединеннмыми Штатами в первую очередь, серьезный вопрос – на каких основаниях Америка должна осуществлять свою внешнюю политику и каким образом должна обеспечивать свою безопасность и безопасность всего мира. Да-да, вы не ослышались, Бжезинский всерьез считает, что на данный момент США именно та держава, которая обеспечивает безопасность и стабильность во всем мире. Больше того, учитывая роль всемирного гаранта стабильности, США имеют основания на то, чтобы добиваться для себя большей безопасности, чем любая другая страна в мире. Какой бы бредовой и абсурдной эта мысль ни показалась, господин Бжезинский очень уверенно и последовательно обосновывает свой главный тезис.

В самом деле, трудно спорить с тем, что на данный момент Америка является сильнейшей державой в мире. Практически во всех смыслах. Кроме того, считает Бжезинский, Соединенные Штаты являют собой яркий и показательный пример воплощения демократии в нашем мире. И именно процветание и сугубо положительный образ Нового Света вызывает у некоторой части остального мира чувство зависти, переходящее порой в недоброжелательность и даже откровенный антиамериканизм. И это, по мнению Бжезинского, может стать глобальной проблемой для Америки. Особенно учитывая тот факт, что в последние годы Штаты стали “проводником” демократии во всем мире.

Для Бжезинского мир сегодня представлят собой бомбу с подпаленым фитилем. Ясное дело, что фитиль распологается в районе Ближнего Востока и главной задачей сейчас становится потушить этот фитиль. Правда, надо отдать должное, по мнению автора, это нужно сделать наиболее мягким из всех возможных способов. Но и “горячего” метода разрешения проблемы политолог не исключает, поэтому основной оценочной категорией влияния любой державы в мире становится, по мнению Бжезинского, военная мощь. А наращивание этой мощи становится оценкой потенциала влияния державы в мире. Таким образом, Бжезинский никак не может расстаться со старыми добрыми временами “холодной войны”, когда развитие военно-промышленного комплекса было оправдано “красной угрозой”; просто сегодня в этой двуполярной системе поменялся один из игроков. Самой интересное, что сам Бжезинский частично осознает тот факт, что в современном мире у Штатов нет персонализированного врага, все его рассуждения крутятся вокруг теоритических и потенциальных, порой эфимерных угроз со стороны воображаемого врага, будь то псевдоядерный Иран, фундаменталиский Ирак или нестабильная Северная Корея, также стремящаяся стать ядерной державой. Кстати, как тот еще русофоб, Бжезинский не воспринимает серьезно (даже чисто теоритически) угрозу со стороны России, которую он в своих выкладках снизводит до страны со статусом, подобным статусу Германии и Японии после поражения во Второй Мировой. Впрочем, если отбросить явно надменный тон Бжезинского и собственные национальные чувства, можно отметить, что, по большей части, его анализ состояния России не далек от истинного положения вещей.

Таким образом, Бжезинский в своих рассуждениях, окружая Америку (по большей части надуманно) всевозможными врагами и недоброжелателями, приходит к выводу, что Соединенные Штаты сейчас находятся в состоянии уязвимости (и, конечно же, в докозательство своей позиции приводит терракт 11 сентября 2001г.), а уязвимость эту необходимо срочно нейтрализовать любыми возможными способами.

Впрочем, в итоге, Бжезинский, все же, приходит к мысли о том, что для Америки сотрудничество с Евросоюзом, а в дальнейшем и с Китаем просто жизнено необходимо. Ибо гегемония на правах сильного неизбежно ослабит США, так как потребует куда больших затрат, а к тому же, приведет к упадку престижа Америки и развитию антиамериканских настроений. Евросоюз, по мнению автора, несмотря на экономическую состоятельность слаб в военном смысле и в случае возникновения конфликта с Ближним Востоком (с какой стати, спрашивается?) зависим в этом смысле от США. Китай, несмотря на бурное развитие остается пока нестабильной страной, во многом благодаря классовому неравенству и большой зависимости от потребительского рынка Америки. Так что, считает Бжезинский, сближение этих игроков на мировой арене неизбежно, если мы хотим сохранить стабильность во всем мире. Конечно, в этом многостороннем сотрудничестве Штатам отводится ключевая роль, но, по мнению политолога, Штаты должны быть скорее наставником и старшим братом, нежели надзирателем и эксплуататором.

Во всем этом нетрудно рассмотреть признаки параноидальности, впрочем, европейская общественность уже давно Бжезинского всерьез не воспринимает. А зря. Дело в том, что за многими откровенно демагогистскими выкладками у Бжезинского есть очень трезвые мысли. Да и отведение Бжезинским Америке такой особенной роли в мире обяъясняется, как выяснилось позже, банальным (но здоровым) патриотизмом автора. Если проследить за последними публикациями Бжезинского и почитать его интервью, то становится очевидным, что на сеодняшний день он является одним из самых рьяных критиков внешней политики администрации Д.Буша. Бжезинский подчеркивает тот факт, что Америка, будучи, по его мнению, “проводником” демократии в мире, сама начинает терять один за другим признаки демократического общества. Параноя и страх, насаждаемые властями с помощью СМИ становятся причиной дестабилизации общества, а демонизация мусульманского мира приводит к искаженному восприятию общемировой ситуации в глазах рядовых американцев в духе “борьбы добра со злом”. И киноиндустрия здесь играет, по мнению Бжезинского, не последнюю роль. Причем, отсутствие какой бы то ни было персонализации этого самого “зла” позволяет чуть ли не в произвольном порядке вмешиваться в дела других государств, вуалируя подобное вмешательство высокопарной риторикой и демагогией. По мнению Бжезинского, личные интересы отдельных политических игроков начинают превалировать над интересами не только американского народа, но и над мировыми интересами. Бжезинский сейчас напоминает человека, которому просто стыдно за свою державу, в которую он так сильно верил, что готов был в своих трудах и теориях ущемлять, а порой даже откровенно унижать другие государства и нации. Он еще отчаяно пытается указать пути исправления для Америки, но проблема в том, что в Европе его на дух не переносят, а в Штатах теперь считают устаревшим воякой времен Картера, речи которого подобны заезженой пластинке. Так удачно послужив властям в 70-90-ые, теперь он стал лишь помехой, ибо вся мощь его интеллекта теперь обрушилась на тех, кто стоит у власти.

Одной из самых замечательных глав книги является глава, описывающая проблемы глобализации. Это пожалуй лучшее (из мною прочитанного) видение того, что собой представляет процесс глобализации. Бжезинский с одной стороны остро критикует антиглобалистов, показывая их стратегическую слепоту, с другой стороны, отмечает “асимметрию” процесса глобализации, побочные эффекты и противоречия которой проявляются все резче. С точки зрения Бжезинского, глобализация сама по себе ни плоха ни хороша, она является всего лишь инструментом в формировании облика современного мира и, по его мнению, ни в коем случае нельзя допустить злоупотреблений со стороны тех, кто проводит в жизнь неолиберальные реформы, провозглашая принципы свободного рынка и использования ими этих принципов в корыстных целях, но в тоже время нельзя идти на поводу у истеричных сторонников антиглобализма, не предлагающих в своей критике никакой альтернативной концепции политического и экономического порядка. Одим из первых Бжезинский отмечает, что глобализация становится новой идеологией, допуская, что эта идеология заполнила пустоту, возникшую после крушения Совестской системы, и заменила собой идеологию антикоммунизма.
Итогом книги становится вывод автора о том, что мировая стабильность станет в конечном счете результатом тесного взаимодействия Соединенных Штатов, Евросоюза, Китая, Японии с последующим подключением к этому процессу Индии, России и стран Азии. Возможно, таким компромисным выводом Бжезинский пытается смягчить свою изначальную жесткую и прямолинейную позицию.
У нас очень модно критиковать Бжезинского, это даже считается хорошим тоном, дескать, критикуешь Бжезинского – значит патриот. Но, как правило, наши критики американского политолога становятся жертвами собственного ущемленного чувства национальной гордости, а это слабая основа для конструктивной критики. Читая Бжезинского стоит фильтровать его преувеличения, высокопарность, порой даже надменность и стараться разглядеть за всем этим вдумчивый анализ геополитической ситуации в мире. И даже несмотря на то, что большая часть прогнозов Бжезинского, скорее всего, не оправдается, познакомиться с его точкой зрения может быть полезно.

В целом книга оставила хорошее впечатление. Особенно вторая ее часть, где Бжезинский выступает скорее в роли социолога. Дело в том, что, на мой взгляд, как политолог Бжезинский себя исчерпал, он как те солдаты, вернувшиеся из Вьетнама и продолжающие “воевать”, несмотря на то, что война закончена. Он все еще видит вокруг врагов и предателей, ему явно не хватает того “горячего” мира, когда две системы готовы были сожрать друг друга, причем, он был на стороне более сильного игрока. Но с другой стороны Бжезинский начинает понимать, что мощь Штатов ослабевает и имидж страны резко падает. Из “героя” периода “холодной войны” Америка превращается в “бандита” ХХI века с имперскими замашками. Но, думаю, больше всего господина Бжезинского удручает тот неоспоримый факт, что по обеим сторонам Атлантики к его призывам уже никто не прислушивается. Бжезинский стал тем самым “выдающимся деятелем такого-то периода”, которго иногда цитируют, время от времени издают, но никто уже не читает. Кроме таких идиотов как я, разумеется)

В неистовых спорах по поводу современного политического устройств мира имя автора данной книги упоминается неоднократно - как сторонниками глобальной гегемонии США, так и противниками сверхдержавы, вообразившей себя эдаким всемирным суперменом голливудского типа, действующим по принципу "что хочу, то и ворочу".

"Бжезинский" давно стал неким негативным политическим брэндом, своеобразной красной тряпкой, при виде которой у определенной части людей глаза застилаются мутноватой пеленой ненависти к США. Так почему - именно "Бжезинский"? Сейчас есть возможность по-настоящему разобраться в этом вопросе, поскольку вышла новая книга этого неординарного политического стратега, бывшего помощника президента США по национальной безопасности (в администрации Картера) и автора знаменитой в 70-е годы стратегии антикоммунизма. Все постоянно ссылаются на Бжезинского, упоминая его к месту и не к месту. Что ж, он это заслужил…

Надо полагать, Бжезинский отдавал себе отчет в том, что основные адресаты его книги живут в США. Ведь кому за пределами мирового гегемона понравится, что ему вдруг объявляют его нового хозяина и велят слушаться и сидеть смирно? Да, уж мало кому! Бжезинский фактически объявляет, что все остальные страны - это в политическом отношении "Третий мир", ни на что не имеющий возможности повлиять.

Россия - "сошла с дистанции" (знаменитое выражение Бжезинского), Европа - смеху подобно…, Япония - выдохлась, Китай - беден, а, значит, на роль гегемона-соперника никак не годится. В последней случае автор, пожалуй, скорее, успокаивает своего читателя, обеспокоенного тем, что какую вещь в доме не возьми - все сделано в Китае. "Беден" - не совсем убедительно сказано. "Беден" - так потому и особенно опасен с его-то китайскими аппетитами, бурно развивающейся экономикой (под руководством Бжезинский-забыл-какой-партии?) и неслабой армией.

Как бы то ни было, Бжезинский выдвигает свой очередной тезис: "Американское могущество - решающий фактор в обеспечении национального суверенитета страны - является сегодня высшей гарантией глобальной стабильности, между тем американское общество стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, которые подвергают эрозии традиционный государственный суверенитет".

То есть опасность автор видит: Америка невольно наживает себе врагов. Но она, конечно, не хочет превратиться в "осажденную крепость". Поэтому Бжезинский делает выбор в пользу "глобального лидерства", нежели "мирового господства". В любом случае он считает, что альтернатив у Америки нет: хочешь, не хочешь, а "гегемонить" придется.

Книга предоставлена фирмой Polaris. Магазины Polaris расположены:

• ТЦ Alfa (Бривибас гатве 372)
• ул. Гертрудес 7
• ул. Персес 13
• ул. Дзирнаву 102
• ТЦ Dole (Маскавас 357, 2-й этаж)
• ТЦ Talava (Сахарова 21)
• ТЦ Origo (Стацияс лаукумс 2, 1-й этаж)

n1.doc

GLOBAL DOMINATION

OR GLOBAL LEADERSHIP

A Member of the Perseus Books Group New York

ЗБИГНЕВ

БЖЕЗИНСКИЙ

ВЫБОР

МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО

или

ГЛОБАЛЬНОЕ ЛИДЕРСТВО

МОСКВА «МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ»

УДК 327 ББК 66.4 (0) Б58

Публикуется по соглашению с Агентством Александра Корженевского (Россия)

Бжезинский 36.

Б58 Выбор. Глобальное господство или глобальное

Лидерство / Пер. с англ. - М.: Междунар. отношения, 2005. - 288 с. -

ISBN 5-7133-1196-1

Признанный классик современной политологии, автор «Великой шахматной доски» в своей новой книге развивает мысль о всемирной роли США как единственной сверхдержавы, способ­ной стать гарантом стабильности и безопасности для всего осталь­ного мира.

И все же это - другой Бжезинский, сделавший серьезные и далеко идущие выводы после 11 сентября 2001 г.

Предметом его пристального внимания являются альтер­нативы американской гегемонии: господство, основанное на силе, или лидерство, основанное на согласии. И автор решительно выбирает лидерство, парадоксально соединяя гегемонию и демо­кратию как два рычага руководства миром.

Проанализировав возможности всех основных игроков на мировой арене, Бжезинский приходит к выводу, что США остаются сегодня единственной державой, способной удержать мир от хаоса.

УДК 327 ББК 66.4(0)

© 2004 by Zbigniew Brzezinski © Перевод с англ.: Е.А. Нарочницкая (часть I), Ю.Н. Кобяков (часть II), 2004

© Подготовка к изданию и оформ­ление изд-ва «Международные ISBN 5-7133-1196-1 отношения», 2005

Предисловие........................................................................ 7

Часть I. Американская гегемония и глобальная без­опасность......................................................................... 13

1. Дилеммы утраченной национальной безопасности 19

.............................. 19

Национальная мощь и интернациональное про­тивоборство ................................................................ 31

Определение новой угрозы ........................................ 41

2. Дилеммы нового глобального беспорядка............. 62

Сила слабости ............................................................ 65

Беспокойный мир ислама .......................................... 70

Зыбучие пески гегемонии .......................................... 85

Стратегия разделенной ответственности ......... 97

3. Дилеммы управления союзами................................. 117

Глобальное ядро .......................................................... 122

Метастабилъностъ Восточной Азии .................... 144

Реванш Евразии? ......................................................... 166

Часть II. Американская гегемония и всеобщее благо 175

4. Дилеммы глобализации.............................................. 184

Естественная доктрина глобальной гегемонии.... 186

Цель контрсимволизма ............................................. 196

Мир без границ, но не для людей ........................... 211

5. Дилеммы гегемонистской демократии.................... 229

Америка и глобальный культурный соблазн .......... 230

Множественность культур и стратегическая сплоченность ............................................................... 241

Гегемония и демократия ........................................... 251

Заключение и выводы: мировое господство или

Лидерство........................................................................ 268

Благодарности..................................................................... 286

Предисловие

Мой главный тезис относительно роли Америки в мире прост: американское могущество - решающий фактор в обеспечении национального суверенитета страны -является сегодня высшей гарантией глобальной стабиль­ности, между тем американское общество стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, кото­рые подвергают эрозии традиционный государственный суверенитет. Мощь Америки и движущие силы ее обще­ственного развития во взаимодействии могли бы способ­ствовать постепенному созданию мирного сообщества, основанного на совместных интересах. При неправиль­ном же использовании и столкновении друг с другом эти начала способны ввергнуть мир в состояние хаоса, а Америку превратить в осажденную крепость.

На заре XXI века американская мощь достигла бес­прецедентного уровня, о чем свидетельствуют глобаль­ный охват военных возможностей Америки и ключевое значение ее экономической жизнеспособности для благо­получия мирового хозяйства, инновационный эффект технологического динамизма США и ощущаемая во всем мире притягательность многоликой и часто незатейли­вой американской массовой культуры. Все это придает Америке не имеющий аналогов политический вес гло­бального масштаба. Плохо это или хорошо, но именно Америка определяет сейчас направление движения чело­вечества, и соперника ей не предвидится.

Европе, пожалуй, под силу составить конкуренцию США на экономической ниве, но пройдет немало времени, прежде чем она достигнет той степени единства, которая позволила бы ей вступить в политическое состязание

С американским колоссом. Сошла с дистанции Япония, которую одно время прочили на роль следующей сверх­державы. Китаю, несмотря на все его экономические успехи, похоже, предстоит оставаться относительно бед­ной страной в течение жизни по крайней мере двух поко­лений, а тем временем его могут подстеречь серьезные политические осложнения. Россия же - больше не участ­ник забега. Короче говоря, у Америки не имеется и вскоре не появится равного ей противовеса в мире.

Таким образом, нет никакой реальной альтернативы торжеству американской гегемонии и роли мощи США как незаменимого компонента глобальной безопасности. В то же время под воздействием американской демокра­тии - и примера американских достижений - повсюду происходят экономические, культурные и технологиче­ские изменения, содействующие формированию глобаль­ных взаимосвязей, как поверх национальных границ, так и сквозь эти границы. Эти изменения могут подрывать ту самую стабильность^ которую призвана охранять аме­риканская мощь, и даже возбуждать враждебность по отношению к Соединенным Штатам.

В итоге Америка сталкивается с необыкновенным парадоксом: она представляет собой первую и единствен­ную подлинно глобальную сверхдержаву, а между тем американцев все больше беспокоят угрозы, исходящие от намного более слабых недругов. Тот факт, что Америка обладает не имеющим аналогов глобальным политиче­ским влиянием, делает ее объектом зависти, негодования, а иногда и жгучей ненависти. К тому же, эти антагони­стические настроения могут не только эксплуатироваться, но и разжигаться традиционными соперниками Америки, даже если сами они вполне осмотрительно не идут на риск прямого столкновения с ней. А этот риск достаточно реален для безопасности Америки.

Следует ли отсюда, что Америка правомочна притязать на более надежную безопасность, чем другие националь­ные государства? Ее руководители - как управляющие, в чьих руках находится национальное могущество, и как представители демократического общества - должны стремиться к тщательно выверенному балансу между

Двумя ролями. Упование исключительно на многосто­роннее сотрудничество в мире, где угрозы национальной и в конечном счете глобальной безопасности, бесспорно, растут, создавая потенциальную опасность для всего чело­вечества, способно обернуться стратегической летаргией. Напротив, упор главным образом на самостоятельное использование суверенной мощи, особенно в сочетании со своекорыстным определением новых угроз, может вы­литься в самоизоляцию, прогрессирующую националь­ную паранойю и все большую уязвимость на фоне повсе­местного распространения вируса антиамериканизма.

Америку, поддавшуюся тревоге и одержимую интере­сами собственной безопасности, вполне вероятно, ожидала бы изоляция в окружении враждебного мира. А если в поисках безопасности для одной себя ей случилось бы потерять самоконтроль, то земле свободных людей гро­зило бы превращение в государство-гарнизон, насквозь пропитанное духом осажденной крепости. Между тем окончание «холодной войны» совпало с широчайшим распространением технических знаний и возможностей, позволяющих изготовить оружие массового поражения, не только среди государств, но и среди политических организаций с террористическими устремлениями.

Американское общество храбро держалось в устраша­ющей ситуации «двух скорпионов в одной банке», когда Соединенные Штаты и Советский Союз сдерживали друг друга посредством потенциально сокрушительных ядерных арсеналов, но ему оказалось труднее сохранять хладнокровие в условиях всепроникающего насилия, повторяющихся актов терроризма и расползания оружия массового уничтожения. Американцы чувствуют, что в этой политически неясной, порой двусмысленной и нередко сбивающей с толку обстановке политической непредсказуемости кроется опасность для Америки, при­чем именно потому, что она является главенствующей на планете силой.

В отличие от держав, обладавших гегемонией раньше, Америка действует в мире, где временные и простран­ственные связи становятся все теснее. Имперские дер­жавы прошлого, такие как Великобритания в XIX веке,

Китай на различных этапах своей насчитывающей не­сколько тысячелетий истории, Рим на протяжении пяти столетий и многие другие, были относительно недося­гаемы для угроз извне. Мир, в котором они господство­вали, делился на отдельные, не сообщавшиеся друг с дру­гом части. Параметры расстояния и времени открывали простор для маневра и служили залогом безопасности территории государств-гегемонов. В противоположность им Америка, пожалуй, располагает беспрецедентным могуществом в глобальном масштабе, но зато и степень безопасности ее собственной территории небывало мала. Необходимость жить в состоянии незащищенности, по­хоже, приобретает хронический характер.

Ключевой вопрос, следовательно, заключается в том, сумеет ли Америка проводить мудрую, ответственную и эффективную внешнюю политику - политику, которая избегала бы заблуждений в духе психологии осадного положения и одновременно соответствовала бы исто­рически новому статусу страны как верховной державы мира. Поиск формулы мудрого внешнеполитического курса должен начинаться с осознания того, что «глоба­лизация» по своей сути означает глобальную взаимо­зависимость. Взаимозависимость не гарантирует равного статуса или даже равной безопасности всем странам. Но она предполагает, что ни одна страна не обладает полным иммунитетом от последствий научно-техниче­ской революции, которая многократно расширила воз­можности человека в применении насилия и вместе с тем скрепила узы, все теснее связывающие человечество воедино.

В конечном счете кардинальный политический вопрос, стоящий перед Америкой, звучит следующим образом: «Гегемония во имя чего?» Будет ли страна стремиться по­строить новую мировую систему, основанную на совмест­ных интересах, или станет использовать свою суверен­ную глобальную мощь главным образом для упрочения собственной безопасности?

Нижеследующие страницы посвящены тому, что я считаю главными вопросами, на которые необходимо дать стратегически всеобъемлющий ответ, а именно:

Каковы главные опасности, угрожающие Америке?

Есть ли у Америки, учитывая ее господствующий статус, право на большую степень безопасности, чем у остальных стран?

Каким образом Америке следует противостоять потенциально смертоносным угрозам, которые все чаще исходят не от сильных соперников, а от слабых недругов?

В состоянии ли Америка конструктивно регули­ровать свои долгосрочные отношения с исламским миром, насчитывающим 1 миллиард 200 миллионов человек, многие из которых все больше видят в Аме­рике заклятого врага?

Может ли Америка решающим образом содейст­вовать урегулированию израильско-палестинского конфликта при наличии сталкивающихся, но закон­ных притязаний двух народов на одну и ту же землю?

Что требуется для достижения политической стабиль­ности в неспокойной зоне новых Мировых Балкан, протянувшейся вдоль южной оконечности централь­ной Евразии?

Способна ли Америка наладить подлинное партнер­ство с Европой, учитывая, с одной стороны, медлен­ные темпы политического объединения Европы, а с другой - очевидное возрастание ее экономического могущества?

Возможно ли вовлечь Россию, которая уже не явля­ется соперником Америки, в атлантическую структуру под американским руководством?

Какова должна быть роль Америки на Дальнем Востоке, принимая во внимание сохраняющуюся, но неохотную зависимость Японии от Соединенных Штатов и увеличение ее военной мощи, а также уси­ление Китая?

Насколько вероятно, что глобализация породит логи­чески законченную контрдоктрину или контральянс, направленные против Америки?

Становятся ли демографические и миграционные процессы новыми источниками угроз для глобальной стабильности?

Совместима ли американская культура с ответствен­ностью имперского характера?

Как Америка должна реагировать на новое углуб­ление неравенства между людьми, которое может резко ускориться в результате происходящей научно-технической революции и стать еще отчетливее под воздействием глобализации?

Совместима ли американская демократия с ролью, суть которой составляет гегемония, сколь бы тща­тельно эта гегемония ни маскировалась; каким обра­зом императивы безопасности, неотъемлемые от этой особой роли, скажутся на традиционных гражданских правах американцев?

Итак, настоящая книга представляет собой отчасти прогноз и отчасти - набор рекомендаций. В качестве исходного пункта взято следующее утверждение: недавно начавшаяся революция в передовых технологиях, прежде всего в сфере коммуникаций, благоприятствует посте­пенному становлению глобального сообщества, опира­ющегося на все более широко признаваемые единые интересы, - сообщества, в центре которого находится Америка. Но потенциально не исключаемая самоизоля­ция единственной сверхдержавы способна погрузить мир в пучину нарастающей анархии, особенно губительной на фоне распространения оружия массового уничто­жения. Поскольку Америке - принимая во внимание ее противоречивую роль в мире - предначертано быть катализатором движения либо к глобальному сообще­ству, либо к глобальному хаосу, на американцах лежит уникальная историческая ответственность за то, каким из двух этих путей пойдет человечество. Нам предстоит сделать выбор между господством над миром и лидер­ством в нем.

ЧАСТЬ I

Американская гегемония и глобальная безопасность

Уникальное положение Америки в мировой иерархии сегодня широко признано. Первоначальные удивление и даже гнев, с которыми была встречена за рубежом откры­тая констатация главенствующей роли Америки, уступили место более сдержанным - хотя все еще отмеченным печатью обиды - попыткам обуздать, ограничить, напра­вить в иное русло или подвергнуть осмеянию ее гегемо­нию 1 . Даже русские, которые по причинам ностальгиче­ского порядка менее всех склонны признавать масштабы американского могущества и влияния, согласились с тем, что в течение некоторое времени Соединенные Штаты будут оставаться определяющим игроком в мировых делах 2 . Когда 11 сентября 2001 г. Америка подверглась террористическим ударам, британцы во главе с премьер-министром Тони Блэром приобрели авторитет в глазах Вашингтона, немедленно присоединившись к объяв­лению американцами войны против международного терроризма. Их примеру последовала значительная часть планеты, включая страны, которые ранее на себе испы­тали боль террористических атак, удостоившись лишь малой толики сочувствия с американской стороны. Прозвучавшие во всех уголках мира заявления в духе декларации «мы все - американцы» были не просто выражениями искреннего сопереживания, они стали еще и своевременными заверениями в политической лояль­ности.

Современному миру может не нравиться американское превосходство: он может относиться к нему с недоверием, негодовать и время от времени даже составлять направ­ленные против него заговоры. Однако прямо оспаривать верховенство Америки в практическом ключе остальному миру не по силам. В течение прошлого десятилетия пред­принимались отдельные попытки сопротивления, но все они потерпели неудачу. Китайцы и русские пофлиртовали с идеей стратегического партнерства, ориентированного на формирование «многополярного мира» - понятие, истинный смысл которого легко расшифровывается с по­мощью слова «антигегемония». Из этого мало что могло выйти, учитывая относительную слабость России по срав­нению с Китаем и прагматизм китайских руководителей, прекрасно осознающих, что в настоящий момент Китай больше всего нуждается в иностранных капиталах и тех­нологиях. Ни на то, ни на другое Пекину не приходилось бы рассчитывать, приобрети его отношения с Соединен­ными Штатами антагонистический оттенок. В заверша­ющем году XX столетия европейцы, и в первую очередь французы, с помпой провозгласили, что Европа вскоре обзаведется «автономными возможностями в области глобальной безопасности». Но, как не замедлила показать война в Афганистане, обещание это было сродни некогда знаменитому советскому заверению в исторической по­беде коммунизма, «виднеющейся на горизонте», то есть на воображаемой линии, неумолимо отодвигающейся по мере приближения к ней.

История - летопись изменений, напоминание о том, что всему наступает конец. Но она же подсказывает, что некоторым вещам дарован долгий век, а их исчезновение отнюдь не означает возрождения предшествовавших реальностей. Так будет и с сегодняшним мировым пре­обладанием Америки. Однажды оно тоже начнет кло­ниться к закату, возможно, позднее, чем кое-кому хотелось бы, но раньше, нежели полагают, ничтоже сумняшеся, многие американцы. Что придет ему на смену? - вот клю­чевой вопрос. Внезапный конец американской гегемонии, без сомнения, погрузил бы мир в хаос, в обстановке которого международная анархия сопровождалась бы

Взрывами насилия и разрушениями подлинно грандиоз­ного масштаба. Сходный эффект, только растянутый во времени, имел бы и неуправляемый постепенный упадок господства США. Но поэтапное и контролируемое пере­распределение власти могло бы привести к оформлению структуры глобального сообщества, основанного на со­вместных интересах и располагающего своими наднацио­нальными механизмами, на которые в возрастающем объеме возлагались бы некоторые специальные функции в сфере безопасности, традиционно принадлежащие национальным государствам.

В любом случае эвентуальное окончание американ­ской гегемонии не повлечет за собой восстановления многополярного баланса между знакомыми нам вели­кими державами, которые заправляли мировыми делами в последние два столетия. Не увенчается оно и воцаре­нием на месте Соединенных Штатов другого гегемона, обладающего аналогичным политическим, военным, эко­номическим, научно-техническим и социокультурным глобальным превосходством. Известные крупные державы прошлого века слишком утомлены или слабы, чтобы спра­виться с ролью, которую сегодня играют Соединенные Штаты. Примечательно, что начиная с 1880 года в иерар­хической табели мировых держав (составленной на основе совокупной оценки их экономического потенциала, воен­ных бюджетов и преимуществ, населения и т.д.), меняв­шейся с интервалами в двадцать лет, верхние пять строк занимали всего лишь семь государств: Соединенные Штаты, Великобритания, Германия, Франция, Россия, Япония и Китай. Однако только Соединенные Штаты неоспоримо заслуживали включения в ведущую пятерку в каждый 20-летний период, а в 2002 году разрыв между государством, занявшим самую верхнюю позицию, -

Соединенными Штатами - и остальными странами ока­зался намного больше, чем когда-либо прежде 3 .

Бывшие великие европейские державы - Великобри­тания, Германия и Франция - слишком слабы, чтобы при­нять на себя удар в схватке за гегемонию. Маловероятно, что в ближайшие два десятилетия Европейский союз до­стигнет той степени политического единства, без которой

Народам Европы никогда не обрести воли к соперни­честву с Соединенными Штатами на военно-политиче­ской арене. Россия уже не представляет собой имперскую державу, и главным вызовом для нее является задача социально-экономического возрождения, не выполнив которую она будет вынуждена уступить свои дальнево­сточные территории Китаю. Население Японии стареет, ее экономическое развитие замедлилось; типичная для 1980-х годов точка зрения, сулившая Японии превраще­ние в следующее «сверхгосударство», выглядит сегодня исторической иронией. Китай, даже если ему удастся сохранить высокие темпы экономического роста и не утратить внутриполитическую стабильность (и то и дру­гое сомнительно), станет в лучшем случае региональной державой, потенции которой по-прежнему будут лими­тироваться бедностью населения, архаичной инфра­структурой и отсутствием универсально притягательного образа этой страны за рубежом. Все это относится и к Индии, трудности которой, сверх того, усугубляются неясностью долгосрочных перспектив ее национального единства.

Даже коалиции всех этих стран - образование которой крайне маловероятно, учитывая историю их взаимных конфликтов и взаимоисключающих территориальных притязаний - не хватило бы сплоченности, силы и энер­гии, ни чтобы столкнуть Америку с ее пьедестала, ни чтобы поддерживать глобальную стабильность. Как бы то ни было, если бы Америку попробовали сбросить с трона, часть ведущих государств подставила бы ей плечо. И в самом деле, при первых же осязаемых при­знаках заката американского могущества нам, вполне возможно, довелось бы наблюдать спешные попытки упрочить лидерство Америки. Но самое главное, даже общее недовольство американской гегемонией бессильно приглушить столкновения интересов различных госу­дарств. В случае же упадка Америки наиболее острые противоречия могли бы разжечь пожар регионального насилия, который в условиях распространения оружия массового поражения чреват самыми страшными послед­ствиями.

Все сказанное позволяет сделать двоякий вывод: в предстоящие два десятилетия американское могуще­ство будет являться незаменимой опорой глобальной ста­бильности, а принципиальный вызов мощи США может возникнуть лишь изнутри: либо если американская демо­кратия сама отвергнет силовую роль, либо если Америка неправильно распорядится своим глобальным влиянием. Американское общество при всей достаточно очевид­ной узости его интеллектуально-культурных интересов твердо поддерживало продолжительное миромасштаб-ное противостояние угрозе тоталитарного коммунизма, а сегодня полно решимости бороться с международным терроризмом. Пока эта вовлеченность в мировые дела сохраняется, Америка будет играть роль глобального стабилизатора. Но стоит антитеррористической миссии потерять смысл - потому ли, что терроризм исчезнет, потому ли, что американцы устанут либо утратят чувство общей цели, - глобальной роли Америки быстро наста­нет конец.

Злоупотребление своим могуществом со стороны США также способно подорвать их глобальную роль и поставить под вопрос ее легитимность. Поведение, вос­принимаемое в мире как произвол, может стать причи­ной прогрессирующей изоляции Америки и лишить ее если не потенциала самообороны, то возможности вос­пользоваться своей властью для вовлечения других стран в общие усилия по формированию более безопасной международной среды.

Общественность в целом понимает, что новая угроза безопасности, которую столь драматическим образом вы­явило 11 сентября, нависла над Америкой на долгие годы. Богатство страны и динамизм ее экономики делают отно­сительно приемлемым оборонный бюджет на уровне 3-4% ВВП: это бремя значительно легче того, что дове­лось нести в годы «холодной войны», не говоря уже о вре­менах Второй мировой войны. Вместе с тем в процессе глобализации, способствующей переплетению американ­ского общества с остальным миром, национальная без­опасность Америки оказывается все менее отделимой от вопросов общего благополучия человечества.

Согласно логике искусного государственного управ­ления, задача заключается в том, чтобы преобразовать существующий фундаментальный общественный кон­сенсус в сфере безопасности в долгосрочную стратегию, которая встретила бы в мире не всеобщее неодобрение, а всеобщую поддержку. Этого нельзя добиться, ни апелли­руя к шовинизму, ни провоцируя панику. Здесь требуется такой подход к новым реальностям глобальной безопасно­сти, в котором воедино слились бы традиционный аме­риканский идеализм и трезвый прагматизм. Ведь с обеих точек зрения очевиден один и тот же вывод: укрепление глобальной безопасности является для Америки принци­пиально важным компонентом ее собственной нацио­нальной безопасности.

1 Когда в 1997 году я опубликовал книгу «Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы», бывший канцлер Германии Гельмут Шмидт в рецензии, под которой стояла его подпись, выразил возмущение в связи с признанием мною исторически нового факта мировой гегемонии Америки. Несколько позже французский министр иностранных дел того времени Юбер Ведрин иронически окрестил гегемонию США «гипермощью».

2 В недавно опубликованных российских исследованиях, посвя­щенных мировым тенденциям, недвусмысленно признается, что период американского главенства продлится как минимум еще два десяти­летия или около того, причем никакая другая держава не сможет даже приблизиться к подобному статусу. (См. Мир на рубеже тысячелетий. -М., 2001, коллективная монография Института мировой экономики и международных отношений.) Решение президента Путина недву­смысленно занять после событий 11 сентября сторону Америки было явно продиктовано осознанием того, что открытая враждебность к США могла бы только осложнить для России ее собственные дилеммы безопасности.

3 Хотя такое распределение мест в международном иерархическом списке вызывает споры, в 1900 году в нем фигурировали, последова­тельно, Великобритания, Германия, Франция, Россия и Соединенные Штаты, причем все они располагались относительно близко друг к другу. В 1960 году лидировали Соединенные Штаты и Россия (СССР), а Япо­ния, Китай и Великобритания находились далеко позади. В 2000 году список возглавили Соединенные Штаты, за которыми с большим отры­вом следуют Китай, Германия, Япония и Россия.

Дилеммы утраченной национальной безопасности*

На протяжении большей части истории Америки как суверенной страны ее граждане считали безопасность нормой, а отдельные периоды незащищенности - откло­нением от нормы. Отныне же все будет наоборот. В эпоху глобализации отсутствие безопасности превратится в долговременную реальность, а поиск путей укрепления национальной безопасности - в предмет постоянной заботы. Придется решать, какая степень уязвимости допу­стима; этому вопросу предстоит стать весьма непростой политической проблемой для Соединенных Штатов как современного мирового гегемона, а также культурной дилеммой для американского общества.

Конец суверенной безопасности

Становление Америки произошло в эпоху, когда нацио­нальный суверенитет и национальная безопасность были почти синонимами. Именно ими определялась междуна­родная жизнь. В течение нескольких последних столетий международный порядок покоился на фундаменте нацио­нально-государственного суверенитета, каждое государ­ство выступало в пределах своей территории верховным и абсолютным арбитром собственных требований к на­циональной безопасности. Хотя юридически суверенитет считался абсолютным, явное неравенство национальных потенциалов не только делало неизбежными существенные

Компромиссы, прежде всего со стороны слабых госу­дарств, но и сказывалось в серьезных нарушениях суве­ренитета отдельных стран по воле более сильных держав. Тем не менее, когда в качестве реакции на опыт Первой мировой войны была учреждена первая всемирная орга­низация межгосударственного сотрудничества - Лига Наций, в угоду абстрактному понятию абсолютного суве­ренитета все государства-члены получили равное право голоса. Симптоматично, что Соединенные Штаты, отно­сясь особенно трепетно к своему суверенному статусу и уверенные в преимуществах своего географического положения, предпочли остаться за рамками этого объ­единения.

К моменту создания в 1945 году Организации Объ­единенных Наций у ведущих государств уже не осталось сомнений в том, что если ООН предназначено играть сколько-нибудь ощутимую роль в сфере безопасности, ее устройство не должно игнорировать реальности миро­вого соотношения сил. И все-таки принцип равенства суверенных государств не мог быть отвергнут полностью. В итоге остановились на компромиссном варианте, преду­смотрев и равные права всех стран-членов при голосо­вании на Генеральной Ассамблее, и право вето в Совете Безопасности ООН для пяти лидеров, которыми стали державы-победительницы во Второй мировой войне. Найденная формула скрывала молчаливое признание того обстоятельства, что национальный суверенитет все больше обращается в иллюзию для всех, за исключением горстки сильнейших государств.

Для Америки связь между государственным сувере­нитетом и национальной безопасностью традиционно являлась еще более органичной, чем для большинства других стран. Ее отразила идея особого предназначения, которую проповедовала американская революционная элита, стремившаяся оградить свое отечество от межго­сударственных конфликтов далекой Европы и одновре­менно представить Америку образцовой носительницей принципиально новой и универсально значимой концеп­ции государственной организации. Эту связь подкреп­ляло понимание географических реальностей, сделавших

Америку заповедной территорией. Располагая двумя без­брежными океанами в качестве уникальных буферов без­опасности и гранича с гораздо более слабыми соседями на севере и юге, американцы рассматривали суверенитет своей страны и как естественное право, и как естествен­ное следствие не имеющей аналогов национальной без­опасности. Даже когда Америка оказалась вовлечена в две мировые войны, именно американцы пересекали океан­ские просторы, чтобы сразиться с противником в даль­них краях. Не война приходила в Америку - американцы уходили на войну".

После завершения Второй мировой войны и с наступ­лением во многом неожиданной «холодной войны» против враждебно настроенного идеологического и стратегиче­ского неприятеля большинство американцев поначалу чувствовали себя надежно защищенными монополией США на атомную бомбу. Стратегическое авиационное командование (САК), обладавшее (по крайней мере до середины 1950-х годов) способностью нанести в односто­роннем порядке опустошительный удар по Советскому Союзу, взяло на себя функцию защитного покрова страны, которую прежде выполнял базирующийся на двух океа­нах военно-морской флот. САК символизировало и увеко­вечивало представление о безопасности как неотъемлемом атрибуте особого положения Америки, хотя почти для всех других национальных государств отсутствие без­опасности в XX столетии уже стало нормой. Разумеется, американские войска в Германии и Японии защищали и другие народы, обороняя одновременно Америку, но тем самым они также удерживали опасность на удаленных от Америки географических рубежах.

Только в конце 1950-х годов, а возможно, лишь в ходе Кубинского ракетного кризиса (известного