Гунны. Отношения хуннов с Китаем

Обстоятельства в той же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства.

Марк Твен

История гуннов, как народа, очень интересна, и для нас, славян, представляет интерес тем, что гунны, с большой долей вероятности, являются предками славян. В данной статье мы рассмотрим ряд исторических документов и древних писаний, которые достоверно подтверждают тот факт, что гунны и славяне это один народ.

Исследование происхождения славян крайне важно, поскольку веками нам преподносится история, в которой русские (славяне) до прихода Рюрика были слабыми, не образованными, без культуры и традиций. Некоторые ученые идут еще дальше и говорят о том, что славяне были настолько разобщены, что даже не могли самостоятельно управлять своими землями. Именно поэтому они призвали варяга Рюрика, который и заложил новую династию правителей Руси. В статье «Рюрик – славянский варяг» мы привели ряд неопровержимых фактов, говорящих о том, что варяги это есть русские. В данной же статье будет рассмотрена культура гуннов и их история, чтобы продемонстрировать широкой публике, что гунны были предками славян. Начнем разбираться в этой весьма запутанной ситуации…

Азиатская культура гуннов

История гуннов берет свое начало в 6 веке до нашей эры. Именно с этого времени мы и начнем наш рассказ. Для того, чтобы разобраться кем же на самом деле были гунны мы будем опираться на исторические труды Аммиана Мацеллинна (крупный древнеримский историк, который начал подробно описывать исторические процессы, начиная с 96 года до нашей эры, но есть в его трудах и отдельные главы, связанные с империей гуннов), древнекитайские летописи.

Впервые крупное исследование культуры гуннов было проведено французским историком Дегиньем, который высказал идею об азиатском происхождении гуннов. Вкратце эта теория заключается в том, что Дегинь увидел удивительно сходство слов «гунны» и «сюнны». Сюннами же назывался один из крупных народов, населявших территорию современного Китая. Такая теория, мягко говоря, является не состоятельной и говорит лишь о том, что рассматриваемые народы когда-то очень давно были единым целом или имели общих предков, но никак не о том, что гунны являются потомками сюннов.

Существует и другая теория происхождения славян, которая в корне опровергает мысли, которые высказал Дегинье. Речь идет о европейском происхождении. Именно эта история гуннов нас и интересует. Ее мы и будем рассматривать. Досконально изучить данную проблему в рамках одной статьи крайне тяжело, поэтому данный материал просто продемонстрирует неопровержимые доказательства того, что гунны были предками славян, а более детально народ гунны, и в частности история великого князя и война Атиллы, будет рассмотренная в других статьях.

Народ гунны в европейских источниках

Первое подробное и конкретное упоминание о гуннах в летописях датируется 376 годом до нашей эры. Этот год ознаменовался войной, которая вошла в историю под названием гото-гуннской войны. Если о племенах готов мы знаем достаточно и их происхождение не вызывает никаких вопросов, то племя гунны впервые было описано именно при этой войне. Следовательно, остановимся более подробно на противниках готов, чтобы понять, кем же они были. И тут есть очень любопытный факт. В войне 376 года до н.э. с готами воевали … русичи и болгары! Данная война подробно описана Аммианом Марцеллином, римским историком, и именно у него впервые мы обнаруживаем это понятие – гунны. А кого Марцеллин понимал под гуннами, мы уже поняли.

Уникальными и важными являются записи, которые сделал Приск Понтийский (византийский ученый-историк), во время своего пребывания у Атиллы, вождя гуннов, в 448 году. Вот как Понтийский описывает быт Атиллы и его окружения: «Город, в котором жил Атилла, представляет собой огромное селение, в котором располагались хоромы самого вождя Атиллы и его приближенных. Эти хоромы были сделаны из бревен, а украшались они башнями. Постройки внутри двора были сделаны из гладких досок, покрытых изумительной резьбой. Окружены хоромы были деревянной изгородью… Званых гостей, подданные Атиллы встречали с хлебом и солью». Мы четко видим, что древний историк Понтийский описывает быт, который в дальнейшем был присущ именно славянам. А упоминание о встречи гостей с хлебом и солью только усиливают это сходство.

Еще более убедительное и однозначное значение термина «гунн» мы видим у другого историка из византийского 10 века Константина Богрянородского, который описывал следующие: «Этот народ мы всегда называли хуннами, в то время как они себя называют руссами». Уличить во лжи Богрянородского тяжело, как минимум по тому, что гуннов он видел своими собственными глазами, когда в 941 году н.э. киевский князь Игорь со своим войском осаждал Царьград.

Такой перед нами предстает история гуннов согласно европейской версии.

Племена гуннов в Скандинавии

Ученые древнего мира из Скандинавии в своих трудах дают однозначную характеристику того, кто такие гунны. Этим термином скандинавы называли восточнославянские племена. При этом они никогда не разделяли понятия славяне и гунны, для них это был один народ. Но обо всем по порядку. Перед нами скандинавская версия, где однозначно определяются племена гуннов.

Шведские летописцы пишут о том, что территория, на которой проживали восточные славяне, с древних времен именовалась немецкими племенами, как «Хуланд», в то время, как скандинавы эту же территорию именовали землей хунов или Хунаханд. Восточных славян, которые населяли данную территорию, и скандинавы и немцы называли «Хуны». Этимологию слова «гунны» скандинавские ученые объясняют древними преданиями об амазонках, которые жили в землях между Дунаем и Доном. Этих амазонок скандинавы издревле называли «Хуна» (Гунна), что в переводе означает «женщина». Отсюда и пошло данное понятие, а также название земель, где эти народы проживали «Хуналанд» и название самой страны «Хунагард».

Олаф Далин, известный шведский ученый, писал в своих трудах: «Кунагард или Хунагард происходит от слова «хуна». Раньше эта страна нам была известна, как Ванланд, т.е. страна населенная ваннами (по-нашему венедами)». Другой скандинавский историк Олаф Верелий в своем рассказе писал: «Под гуннами наши предки (предки скандинавов) понимали восточных славян, которых в дальнейшем называли венедами».

Скандинавы довольно долго называли племена восточных славян гуннами. В частности скандинавский воевода Ярослава Мудрого Ярл Эймунд, называл страну русского князя страной гуннов. А немецкий ученый того времени, времени Ярослава Мудрого, именем Адам Бременский писал еще более точные сведения: «Датчане называют землю русских Остроградом или Восточной страной. Иначе они называют эту страну Хунагардом, по населявшему эти земли племени гуннов». Другой скандинавский историк Саксон Грамматик, живший в Дании с 1140 по 1208 год, в своих трудах неизменно называет русские земли Хунохардией, а самих славян - русичами или хуннами.

Следовательно, мы можем сделать вывод, что народа гунны, как такового, в Европе не было, поскольку на этой территории проживали восточные славяне, которых другие племена так и называли. Напомним, что впервые данный термин был введен Марцеллином, который во многом в своих трудах опирался на рассказы готов, бежавших с востока на запада под давлением неизвестных им племен, которые сами готы стали называть гуннами.

Европейцы видели в гуннах беспощадные порождения демонов, описывая их жестокими, алчными и безобразными. Этот народ громил Римскую Империю, уничтожил государство остготов.

Именно из-за них началось Великое переселение народов. Имя «гунны» надолго стало нарицательным для обозначения всех кочевников Причерноморья. Как писал Г. Вернадский, в армии гуннов воевали и представители других народов, в том числе славяне.

Гунны – восточные славяне

В XIX в. русский историк И. Забелин выдвинул необычную гипотезу: по его мнению, гунны были славянским народом. Он заявлял: «Унны как восточная или прибалтийская славянская ветвь». Забелин развивал эту точку зрения, приводя в пример сходные обычаи (такие, как похоронный обряд и последующий поминальный пир – «страву»), особенности строительства жилищ.
Отдельно он говорил об именах вождей гуннов, которые якобы звучали как славянские. Забелин называл в их числе Валамира, Волда, Руга. Также он писал, что имена эти испорчены неправильным написанием, поскольку языком гуннов древние историки не владели.
Точку зрения Забелина поддержал историк Д. Иловайский. Он также считал гуннов восточной ветвью славянских племен, еще не успевшей перейти от кочевого образа жизни к оседлому, но подчеркивал, что предпосылки к этому были. Нередко упоминаемое «безобразие гуннов» Иловайский объяснял обычаем намеренного уродования детей и преувеличением римских историков.
Оба исследователя ссылаются на труды византийских и римских историков. Так, цитируемый ими Прокопий Кесарийский, самый крупный историк ранневизантийского времени, писал, что анты и склавины соблюдают гуннские обычаи.
Иловайский замечал: «Византийские историки иногда причисляют к гуннам готское племя гепидов или употребляют название гуннов и славян безразлично». Средневековый богослов и историк Беда Достопочтенный назвал гуннами западных славян, их же имел в виду датский летописец Саксон Грамматик, писавший о войне гуннов с датчанами.
Одним из аргументов Иловайского было загадочное исчезновение племени гуннов: «Если не признать в гуннах славян, то как же объяснить исчезновение гуннов, куда они в конце концов девались?»

Опровержение гипотезы

Однако эта гипотеза вызвала недоверие других историков уже с момента возникновения. Например, историк М. Любавский в «Лекциях по древней русской истории до конца XVI века» писал, что при всей красочности такой точки зрения нельзя выпускать из виду свидетельства китайских источников о народе хунну, жившем в Центральной Азии.
Внешность гуннов, например, по свидетельству Иорнанда, готского историка, напоминала монгольскую или урало-алтайскую: низкий рост, смуглая кожа, узкие глаза, коренастое телосложение.

Сближение гуннов и славян в текстах античных авторов, скорее, объясняется тем, что славяне были для них такими же дикими племенами, склонными к набегам.
Упомянутый Прокопий Кесарийский, живший в эпоху гуннов, говоря о сходстве обрядности, имел в виду именно то, что при всей близости обычаев гунны и славяне составляли разные народы. Более поздние авторы уже гуннов не застали, и поэтому их рассуждения об идентичности славян и гуннов представляют собой позднейшие сближения.

Славяне и гунны

Однако тот же Любавский при этом отмечает, что племена гуннов при движении на запад увлекали за собой другие народности. В их число входили сарматские, германские и некоторые славянские племена.
Современная исследовательница Мария Гимбутас, автор популярной «курганной гипотезы» о прародине индоевропейцев, придерживалась похожей позиции. В книге «Славяне» она писала, что гуннское нашествие «подготовило почву для широкого распространения славян». Гуннам нужны были степи для пастбищ лошадей, поэтому они не заселялись на покоренных территориях. Славянам же требовалась пахотная земля: их становилось все больше, поэтому они переселялись целыми родами. Как замечала Гимбутас, «испытав тысячелетний гнет со стороны скифов, сарматов и готов, славяне были оттеснены на небольшую территорию. Когда ограничений больше не стало, они начали бурно развиваться».
Наличие в лексиконе гуннов славянских слов, а в обрядовости - близких черт, Гимбутас объясняла тем, что «некоторые славяне участвовали в кампаниях гуннов как союзники или в составе вспомогательных войск».
Возможно, именно то, что славяне и гунны пришли в Европу практически одновременно, заставило многих авторов искать родство в этих народах.

Случаются в истории события, которые кажутся невероятными не только их современникам, но и нам, людям взирающим на них с высоты многих столетий. Представьте, что всё человечество, поколение за поколением, упорно воздвигает один дворец, назовите его Цивилизацией, если вам так будет угодно. Усердно и старательно, кирпичик за кирпичиком, изобретение за изобретением, новинка к новинке, закон к закону - и вот уже общий дом принимает вид огромного сверкающего небоскрёба, жить в котором становится удобно и комфортно, здесь существуют правила и приличия, а на дверях стоит строгая охрана, которая пускает лишь тех джентльменов и дам, в чьей пристойности нет сомнений. И вдруг к этому тысячелетнему чертогу подходит никому неизвестное племя-оборванец, вытаскивает всего один блок из основания стены и вся великолепная постройка рушится почти до основания, погребая под своими обломками сотни культурных народов.

В середине IV века всем казалось, что период дикости, хаоса, войн и разрушений остался в далёком прошлом. Спокойствие и процветание царили на континенте. Миллионы людей жили в благоустроенных городах и привольных деревнях, пользовались достижениями прогресса, читали умные книги в тиши библиотек, пахали землю, пекли хлеб, ковали серпы и косы, и были уверены в незыблемости окружающего их мира. Когда в начале 376 года офицеры римских гарнизонов, несущих службу на дунайской границе, увидели толпы людей: множество стариков, женщин и детей, пешком или на телегах с пожитками, добравшихся сюда и умоляющих пустить их на южную, охраняемую сторону, они не сразу оценили степень опасности, грозящей империи. Подумаешь, очередные варварские междоусобицы! Но беженцев становилось всё больше, их рассказы леденили кровь в жилах даже бывалых воинов. Лишь когда на рубежах скопились уже сотни тысяч людей, в том числе мужчин с оружием, которые, стоя на коленях, умоляли пустить их на имперские земли, клялись в вечной преданности Августу и обещали принять веру в Христа, римляне поняли, что случилось действительно нечто ужасное, выходящее за рамки привычных событий.

Гроза вызрела где-то там, в далёких азиатских степях за Танаисом. Дикий народ, о котором мало кто слышал, сумел покорить потомков тех кочевников, что были некогда изгнаны из Северного Причерноморья, и во главе их полчищ в 375 году от Рождества Христова обрушился на жителей Восточногерманской империи. "Взъярилось на готов племя гуннов" - скажет об этом Иордан. События развивались стремительно. Престарелый конунг Германарих, ему к этому времени шёл сто десятый год, покончил с собой, толи от внезапно свалившегося на его седую голову позора, толи пытаясь принести, таким образом, себя в жертву разгневавшимся богам. Царём был избран юный Витимир, внучатый племянник покойного правителя. Он пытался организовать оборону, переманивал звонким готским золотом на свою сторону часть этих самых непостижимых гуннов. Но всё было тщетно, и вскоре новый царь сам гибнет в бою.

Вождь визиготов Атанарих пробует отстоять хотя бы земли за Днестром. К нему присоединяются остатки остготского войска во главе с полководцами Алатеем и Сафраком. Однако, неудержимые гунны прорываются к ним в тыл, и в пух и прах громят хвалёные германские армии. Паника овладевает готами, они более не слушают своих предводителей, но в ужасе бегут к Дунаю. Осенью 376 года римляне дозволяют готским беженцам пересечь границу. Однако, о запасах продовольствия для переселенцев никто вовремя не побеспокоился. "Военачальники, побуждаемые алчностью" наживались на несчастье соседей-изгнанников, продавая несчастным германцам втридорога даже тухлятину и мясо собак и кошек. Когда дело дошло до того, что гордые готы стали от голода отдавать в рабство своих детей, вспыхнул бунт.

Император Валент двинул против мятежников регулярную армию. 9 августа 378 года у города Адрианополя, на территории нынешней европейской Турции, в кровопролитном сражении римляне были наголову разбиты теми, кто, оставив родину, в панике бежал от гуннов. Это было одно из самых тяжких поражений за всю историю Рима, и, несомненно, самое роковое по своим последствиям. Погибло более сорока тысяч легионеров, многие попали в плен. Из восьмидесятитысячного войска едва ли шестая часть воинов смогла спастись бегством. Бедолага Валент, раненый, пытался укрыться в какой-то хижине, но её подожгли и он сгорел там заживо. Империя погрузилась в хаос. Визиготы, остготы, аланы, лишённые гуннами своих мест жительства, рвали её на части, как зимние голодные волки, делящие откормленную овцу, попавшую в их пасти. По следам этих варваров на Балканы, а также в ближневосточные провинции, хлынули страшные гуннские всадники. Запылали города. Забросили плуги пахари. Тщетно они хватались за мечи, пытаясь уберечь таким трудом нажитое добро, честь жён и дочерей, или хотя бы жизни, свои и близких. Всё вокруг наполнилось резнёй, криками, плачем, пожарами и грабежами. Гунны внезапно возникали то здесь, то там, каждый раз обгоняя вести о своём вторжении, и убираясь восвояси ранее, чем кто-то успевал приготовиться к отпору. Послушайте, как страдает блаженный Иероним в Вифлееме, сердце которого буквально разрывалось от жалости к соотечественникам: "Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появляются всюду раньше чем их ожидали, опережая скорость распространения слухов. Они не испытывают жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям. Те, кто только начал жить, были вынуждены умереть и, не ведая, в каком они оказались положении, улыбались в окружении обнажённых вражеских мечей" .

Началось Великое переселение народов, стёршее с лица Земли многие страны и племена, разрушившее сотни городов, истребившее миллионы людей, уничтожившее тысячи рукописей, погрузившее наш континент в пучину варварства и невежества, отбросившее его назад по дороге развития, как минимум, на десяток столетий. И всё "благодаря" гуннам. Ни один другой народ планеты не имеет так много прав на роль главного Злодея в спектакле, разыгрываемом музой Клио на подмостках мировой сцены, где актёрами выступает всё человечество. Но даже у самого отрицательного персонажа исторической постановки должна быть своя биография. Кто они, названные современниками "ужасом народов", откуда пришли и почему так легко обратили Цивилизацию в Хаос? Мы никогда не сможем до конца понять родословную славян, как и других обитателей континента, если не разберёмся с теми, кто был властелином на Востоке Европы в пору их младенчества и кто так много сделал для того, чтобы дитя смогло покинуть свою колыбель. Меж тем, на вопрос: "кто же такие гунны" вот уже полторы тысячи лет историки дают самые разноречивые ответы и большинство из них выглядит весьма неубедительно.

Иордан полагал, что обидчики его предков происходят от неких ведьм ("несколько женщин-колдуний" ), обнаруженных одним из предшественников Германариха конунгом Филимером у готов ("среди своего племени" ). "Сочтя подозрительными, он прогнал их далеко" , вынудив бродить в пустыне. Там их и подобрали "нечистые духи" , и "в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя" , которое мы знаем под именем гуннов. Но то, что казалось вполне правдоподобным историку раннего Средневековья, уже не кажется таковым в наши дни. Аммиан Марцеллин, политик, боевой офицер и разведчик, вообще отказывается гадать на тему, кто такие гунны, и откуда именно они пожаловали, заявляя лишь по-военному кратко: "Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит в своей дикости всякую меру" . Церковный историк Зосима колеблется, отнести ли гуннов к "царским скифам" или к потомкам того курносого или слабого народа ("агрипеев"), что был описан Геродотом. От Геродотовых оборотней-невров производит свирепых кочевников писатель Евнаний. А хорошо нам знакомый Прокопий Кесарийский вообще полагал их потомками киммерийцев. Подводя итоги потугам своих собратьев раздобыть хоть какие-то сведения о прошлом этого племени, христианский мыслитель и богослов конца IV века Евагрий Понтийский флегматично заметит: "Где находились гунны, откуда они вышли, как пробежали всю Европу и оттеснили скифский народ, о том никто не сказал ничего ясного" .

Впрочем, надо заметить, что хотя мнения античных мыслителей по данному вопросу и разделились, все они, однако, искали корни агрессоров среди аборигенов Восточной Европы. Историки XIX - начала XX веков, напротив, заподозрили в "потрясателях Вселенной" пришлых монголоидов, предков тюрков или даже монголов, и принялись искать их прародину у границ Китая.

Так родилась версия о том, что подозрительное племя явилось из Монголии и предки его были известны китайцам под именем хунну (в других вариантах произношения: хюнну или сюнну). Российский учёный Константин Иностранцев в 1926 году предложил считать европейских гуннов - западной, а северокитайских хунну - восточной ветвями одного и того же народа. С тех пор в отечественной науке это стало непререкаемым догматом. Хотя по мере изучения восточных кочевников, а равно древностей, оставленных гуннами в Европе, сомнений по этому поводу становилось всё больше - слишком велика была разница между ними.

Да и народы с монголоидными чертами по эту сторону Уральского хребта известны были ещё Геродоту. Проявляются подобные антропологические признаки в той или иной степени и у современных угорцев, к которым, кроме европейских венгров, живущих именно там, где некогда располагалась ставка Аттилы, относят также хантов и манси из Западной Сибири. Венгры, кстати, считают гуннов своими предками. Возможно, именно поэтому у российских исследователей всегда была не менее популярна угорская версия происхождения необычных агрессоров. Как писал историк Дмитрий Иловайский ещё в далёком 1874 году: «Гунны, по мнению многих учёных, будто бы составляли одно из племён Восточнофинской или Чудской группы и принадлежали к её Угорской ветви. Гунны издревле обитали в степях между Уралом и Волгой, по соседству со Скифскими народами Арийской семьи, и вовсе не были каким-то новым народом, прямо пришедшим в Европу из глубины Средней Азии от границ Китая во второй половине IV века» .

Сторонников идеи о "северокитайской прародине" гуннов и их "угрофильских" оппонентов попытался примирить выдающийся отечественный востоковед Лев Гумилёв. В своей книге "История народа хунну" он, по мере сил, попытался соединить в одну две основные концепции отечественной исторической науки. Вот, как это выглядит со слов автора "объединённой" версии: "Приуральские угры были тем народом, который приютил беглецов (с территории Северного Китая) и дал им возможность вновь собраться с силами. Именно с угорских территорий начали хунну свой новый поход на запад, причём угорский элемент составлял их основную боевую силу, и нет оснований сомневаться в том, что оба народа смешались и слились в один новый народ - гуннов" .

Все эти теории, конечно, красивы и романтичны, ещё бы - беглецы с края Света сокрушают величайшие империи Европы - но вот фактов в их основании нет практически никаких, исключая, разумеется совпадение нескольких звуков в названиях обитателей монгольских степей и свирепых кочевников, обрушившихся на Готию и Рим. Именно поэтому западные учёные всерьёз их не воспринимают. Хотя и сами оказываются не в состоянии предложить собственные ответы на почти неразрешимые вопросы: "кто же они такие?" и "откуда пришли?" Авторитетный британский историк Эдвард Томпсон вынужден признать очевидное: "Не только происхождение гуннов, но и их перемещения и деятельность до последней четверти IV столетия остаётся для нас такой же тайной, какой они были для Аммиана Марцеллина" .

Стоп! А почему учёные посчитали, что для последнего это было какой-то там "тайной"? Давайте внимательней вчитаемся в смысл сказанного этим автором, одним из самых образованных людей своего времени. Ведь он не говорит о том, что его предшественники "древние писатели" ничего о гуннах не ведали. Он употребляет принципиально иную формулировку "осведомлены очень мало" , то есть о них знали, но не слишком многое. По мнению Аммиана, перед нами просто народ, в прошлом не слишком прославившийся. Не знаю, был ли знаком Марцеллин с трудами александрийского географа Клавдия Птолемея, но тот в трактате "География" без обиняков помещает народ "хуни" между бастарнами и роксаланами. Мы, конечно, помним, что Птолемей был тот ещё путаник, вполне мог ошибиться с координатами объекта или с чистой душой использовать давно устаревшие данные, но трудно обвинять учёного в том, что он ещё и экстрасенс. Мог ли он предвидеть, какую роль гунны сыграют в истории Европы за два с лишним века до того? Если нет, отчего он располагает их на карте там, где будут кочевать их потомки после сокрушения Готской державы?

Ещё более удивительно, что Птолемей оказался не единственным, кто увидел это племя до периода его громкой славы. Другой географ из Александрии, Дионисий Периегет, творивший примерно в ту же эпоху, оставил нам свой труд "Описание населённой земли". Полистаем его, имея в виду, что Каспий тогда считался заливом, соединённым с Северным океаном "устьем" в том месте, где на самом деле в него впадает Волга: "Фигура всего великого Каспийского моря представляет собой закругляющуюся окружность; его, пожалуй, не переплывёшь на корабле в три лунных круга: столь велик этот трудный путь... Я расскажу вам (теперь) всё о том, какие племена живут вокруг него, начав с северо-западной стороны. Первые - скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря (Северного Океана), по устью Каспийского моря, потом унны, за ними каспийцы, за этими - воинственные албаны и кадусии, живущие в горной стране..."

Итак, по крайней мере, два географа предыдущих столетий слышали о племени со схожим названием. Хотя, их сведения и выглядят полной разноголосицей. Один помещает своих хуни в Причерноморье, между Днепром и Днестром, второй отводит уннам место на берегах Каспия, вероятно, где-то в районе нынешней Калмыкии. Меж тем, на Кавказе гуннов замечают и иные авторы. Армянский историк Агафангел, двоюродный брат святого Григория Просветителя, живший в конце III - начале IV веков, сообщает об участии гуннов вместе с армянами и другими кавказскими народами в войне с персами 227 года от Рождества Христова. При этом никого они тут тогда не пугают, смотрятся вполне заурядным провинциальным племенем. Точно также они продолжают выглядеть и на страницах сочинения другого армянского историка Фавстоса Бузанда, который повествует о нашествии кочевников на его страну в правление царя Хосрова II Короткого (330-339 годы). Вот что об этом говорится: "В то время маскутский царь Санесан, сильно разгневавшись, проникся враждой к сородичу своему, армянскому царю Хосрову и собрал все войска, - гуннов, похов, таваспаров, хетчемаков, ижмахов, гатов и глуаров, гугаров, шичбов и чилмов, и баласичев и егерсванов, и несметное множество других разношерстных кочевых племён..."

Маскуты - это другое название массагетов или аланов. Их предводитель, вместе с подвластными ему народами, среди которых упомянуты гунны, форсировал Куру и вторгся на территорию Армении ориентировочно в 336 году. Местный царь бросил страну на растерзание врагов и заперся в отдалённой крепости вместе с престарелым патриархом. Не встречая сопротивления, агрессоры грабили окрестности и разрушали всё, что попадалось им на пути. Через год спарапет (полководец) Ваче Мамиконян сумел собрать войско и разгромил захватчиков. Его витязи "набросились, били, громили войска аланов и маскутов, и гуннов, и других племён и всё каменистое поле устлали трупами убитых, так что кровь обильно текла, как река, и не было числа перебитому воинству. Немногочисленные же остатки они гнали перед собой до страны баласичев" . Вдумайтесь - какая странная ирония Судьбы! За какие-то несчастные сорок лет - время жизни немногим более одного поколения - до начала вселенского переполоха устроенного этим племенем, предки тех, кто стал "ужасом народов" безропотно служат провинциальным аланским царькам, упоминаются в одном ряду с некими "похами" и "хетчемаками", и складывают головы под мечами армянской армии, которая, в свою очередь, многократно бита и римлянами и персами.

Но, как бы то не было, мы видим, что кое-какими сведениями о гуннах до их нашествия в Европу древние писатели всё же располагали. О первоначальном местожительстве этого племени, если не считать противоречивых указаний александрийских географов, остальные авторы упоминают довольно смутно. Большинство из них, однако, связывает этих кочевников с Танаисом (Доном) и Меотидой (Азовским морем). В сочинении Иордана приводится легенда, объясняющая, почему об этом народе долгое время ничего не было слышно: "Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род, как сообщает историк Приск, рассевшись на дальнем берегу Меотийского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размера племени, стал тревожить покой соседних племён коварством и грабежами. Охотники этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Меотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошёл в озеро и, то ступая вперёд, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Меотийское озеро, которое (до тех пор) считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез. Я полагаю, что сделали это из ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут своё происхождение. Вовсе не зная, что, кроме Меотиды, существует ещё другой мир, и приведённые в восхищение скифской землёй, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот никогда ранее неведомый, показан им божественным (провидением). Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают всё племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указанию оленя" .

В разных вариантах эта легенда пересказывается и другими древними писателями, правда, вместо охотников иногда её героем оказывается пастух, а оленя (лань) заменяет бык, ужаленный оводом. Тем не менее, тема "замкнутости" или даже "запертости" первоначальной гуннской прародины, проходит сквозной нитью через большинство сочинений о происхождении этого народа. У Павла Орозия читаем, что гунны "долгое время были отрезаны неприступными горами" . А блаженный Евсевий Иероним, творивший в середине IV - начале V столетий даже намекает, о каких именно горах идёт речь: "Весь Восток задрожал при внезапно разнёсшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, где запоры Александра сдерживают дикие племена Кавказа, вырвались орды гуннов, которые летая туда и сюда на быстрых конях, всё наполнили резнёй и ужасом" . Под "запорами Александра" здесь разумеется древняя система укреплений, типа Дербентской стены, которая сдерживала проход через Кавказские горы с Севера на Юг.

Итак, древние писатели не сомневались в том, что гунны были близкими соседями европейцев, византийцев и персов. Отчего же тогда в наши дни их коллеги устремили свой ясный взор в сторону Китая, пытаясь разыскать следы "потрясателей Вселенной" в столь отдалённых местах? Видимо, всему виной слишком уж необычный облик агрессоров, их странные нравы и образ жизни. Историкам наших дней, вероятно, показалось, что такого рода дикари не могли быть европейскими обитателями.

Впрочем, давайте полистаем старые летописи и внимательно посмотрим на гуннов глазами их более цивилизованных современников. Вот, что пишет римский придворный поэт Клавдий Клавдиан: "Север не питает ни одного племени более свирепого. У них безобразная внешность и постыдные на вид тела, но они никогда не отступают перед трудностями. Пищей им служит охотничья добыча, они избегают плодов Цереры (продуктов земледелия), их забава разрезать лицо, у них считается прекрасным клясться убитыми родителями (то есть, гордиться убийством отца и матери). Двойная природа не более их сочетала двуобразных тучерождённых с родными конями (как кентавры они срослись с лошадьми). Они отличаются необыкновенной подвижностью, но без всякого порядка и с неожиданными обратными набегами" . Может показаться, что с обвинениями в отцеубийстве поэт Клавдиан, что называется "перегнул палку". Впрочем, живший чуть позже церковный историк Феодорит вообще полагал, что гунны - людоеды, которые отказались от поедания тел своих стариков только в эпоху Аттилы, когда многие из них стали принимать христианство.

Иордан в подробностях описывает необычный облик захватчиков: "Они побеждали не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом… потому что их образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наружность выдаёт жестокость их духа, они зверствуют даже над потомством своим с первого дня рождения. Детям мужского пола они рассекают щёки железом, чтобы раньше, чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изуродованное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами» . Кроме того, готский историк обращает внимание и на необычное телосложение этих кочевников: "Свирепейшее племя, …малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только в том лишь смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи… Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи. При человеческом обличии живут в звериной дикости" . А вот как выглядит в глазах Иордана царь гуннов Аттила, великий предводитель этого племени: "По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединой, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения" .

Но быть может, готский историк слишком эмоционален в описании врагов своего народа? Послушаем, что скажет Аммиан Марцеллин, боевой офицер, разведчик, уж он-то за свою жизнь насмотрелся на представителей самых разных народов, белых и чёрных, культурных и диких, красивых и не очень. Ему слово: "Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко изрезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся нарезах, то они доживают свой век до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей или уподобить тем грубо обтесанным наподобие человека чурбанам, какие ставятся на концах мостов. При столь диком безобразии в них человеческого образа они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются кореньями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть" .

Как видим, и здесь о красоте речь не идёт, всё больше о "чудовищном и страшном виде" и "дикости, превосходящей всякую меру" . Последнее проявляется, по мнению римского писателя не только в том, как они поступают со своей внешностью, но и в целом ряде привычек и нравов этого племени: "Никогда они не укрываются в какие бы то ни было здания; но, напротив, избегают их, как гробниц, отрешенных от обычного обихода людей. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под кров только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под кровом... Тело они прикрывают льняной одеждой или же сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них различия между домашним платьем и выходной одеждой: но раз одетая на шею туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги - козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг... Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто сидя на них на женский манер, исполняют свои обычные занятия. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях" .

Дикость завоевателей, по мнению Марцеллина, проявлялась не только в их нравах, но и в уровне организованности (а точнее, дезорганизованности) гуннского сообщества. Для него, как и для многих его современников, гунны, это не страна, не царство, а бродячие орды грабителей, северный "ураган племён", по образному выражению одного из античных авторов, внезапно налетевший и никем не управляемый. Как пишет Аммиан: "Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что ни попадется на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь задеты, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг нарочно рассеиваются и, не выстраивая боевой линии, нападают то там, то здесь, производя страшные убийства. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не случается видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными остриями из кости, а сблизившись в рукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком. Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи. Без определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды, сближаются с мужьями, рожают, кормят детей до возмужалости. Никто у них не может ответить на вопрос, где он родился: зачат он в одном месте, рожден - далеко оттуда, вырос - еще дальше. Когда нет войны, они вероломны, непостоянны, легко поддаются всякому дуновению перепадающей новой надежды, во всем полагаются на дикую ярость. Подобно лишенным разума животным, они пребывают в совершенном неведении, что честно, что нечестно, ненадежные в слове и темные, не связаны уважением ни к какой религии или суеверию, пламенеют дикой страстью к золоту, до того изменчивы и скоры на гнев, что иной раз в тот же самый день отступаются от своих союзников без всякого подстрекательства и точно также без чьего бы то ни было посредства опять мирятся".

А теперь послушайте, что пишет римский поэт V века Аполлинарий Сидоний в своём панегирике императору Антемию: "Там, где белый Танаис спадает с Рифейских гор, под северным сиянием Медведицы живёт племя грозное духом и телом, так что на самых лицах его детей уже отпечатан какой-то ужас. Круглой массой возвышается его сдавленная голова. Подо лбом, в двух впадинах, как бы лишённых глаз, виднеются взоры. Свет едва брошенный в полость мозга, проникает до наружных, крайних орбит, однако, не закрытых, так что через малое отверстие они видят обширные пространства, и недостаток красоты возмещают тем, что различают маленькие предметы на дне колодца. Чтобы нос не слишком выдавался между щёк и не мешал шлему, круглая повязка сдавливает нежные ноздри (младенца). Таким образом, материнская любовь обезображивает рождённых для битв, поскольку при отсутствии носа поверхность щёк делается ещё шире. Остальная часть тела у мужчин прекрасна: широкая грудь, большие плечи, подпоясанный ниже пупа живот. Пешие, они представляются среднего роста, но если видишь их на коне, то они кажутся высоки; такими же часто являются, когда сидят. Едва ребёнок покидает лоно матери, он уже на спине коня. Можно подумать, что это члены одного тела, ибо всадник как бы прикован к лошади; другие народы ездят на конском хребте, а этот живёт на нём".

Гунны - это кочевые племена, что в свое время переселились из Азии в Европу. Ну, вот и все познания о гуннах, которые имеются у большинства людей. А ведь о них можно рассказать много интересного, именно этому и посвящена статья.

Кто такие гунны?

Свою историю эти племена начинают вести с 3 века до н. э. Историки связывают происхождение гуннов от племен хуннов, которые обитали на территории современного Китая, на берегах реки Хуанхэ. Гунны - это народность азиатского происхождения, которая был первой, кто смог создать в Центральной Азии кочевую империю. История гласит, что в 48 году до н. э. хуннов разделили на два клана: Южные и Северные. Северные хунны потерпели поражение в войне против Китая, их объединение распалось, а оставшиеся кочевники мигрировали на запад. Связь хуннов и гуннов можно проследить, изучив наследия материальной культуры. Для обеих народностей характерным было использование лука. Однако в настоящее время этническая принадлежность гуннов поддается сомнению.

В разные временные периоды слово «гунны» всплывает в справочниках по истории, однако этим именем чаще всего обозначают обычных кочевников, что жили на территории Европы вплоть до Средневековья. В настоящем же, гунны - это племена-завоеватели, которые основали великую империю Атиллы и спровоцировали Великое переселение народов, ускорив тем самым ход исторических событий.

Вторжение племен

Считалось, что гунны под натиском императора династии Хань вынуждены были покинуть родные земли и пойти на запад. Попутно беженцы завоевывали попадавшиеся им племена и включали их в свою орду. В 370 г. гунны пересекли Волгу, на этот момент в их состав входили монголы, угры, тюркские и иранские племена.

С этого момента о гуннах начинают упоминать в летописях. Чаще всего о них говорят, как о варварах-захватчиках, не отрицая их силы и жестокости. Кочевые племена становятся главной первопричиной важных исторических событий. Даже сегодня историки спорят о том, откуда в действительности произошли гунны. Некоторые настаивают, что эти племена были предками славян и не имеют никакого отношения к Азии. Хотя в это же время тюрки утверждают, что гунны были тюрками, а монголы говорят: «Гунны - это монголы».

В результате исследований удалось выяснить лишь то, что гунны близки к монголо-маньчжурским народам, о чем говорит схожесть имен и культуры. Однако никто не торопится это опровергать или подтверждать со 100% уверенностью.

Зато роль гуннов в истории никто не умаляет. Стоит отметить особенности вторжения племен гуннов на вражеские территории. Их атаки были неожиданными, как схождение лавины, а тактика ведения боя вводила врага в полное смятение. Кочевые племена не вступали в близкий бой, они попросту окружали врагов и осыпали их стрелами, при этом непрерывно перемещались с места на место. Враг впадал в недоумение, и тогда гунны добивали его, навалившись всем конным войском. Если дело доходило к рукопашному бою, могли виртуозно владеть мечами, при этом воины не задумывались о своей безопасности - бросались в бой не жалея себя. Их яростные облавы застали врасплох римлян, племена Северного Причерноморья, готов, иранов и представителей других народностей, которые стали частью большого гуннского союза.

Захваченные земли

Впервые о гуннах упоминается в летописях 376 года, когда они захватили аланов Северного Кавказа. Позже они напали на государство Германарих и полностью его разгромили, что спровоцировало начало Великого переселения народов. За время своего господства на территории Европы гунны покорили значительную часть племен остготов, а вестготов оттеснили во Фракию.

В 395 году племена гуннов перешли Кавказ и ступили на земли Сирии. Вождем гуннов в это время был царь Баламбер. Буквально в считанные месяцы это государство было полностью опустошенным, а племена-захватчики обосновались в Австрии и Паннонии. Паннония стала центром будущей империи гуннов. Это была отправная точка, с которой они начали нападать на Восточную Римскую империю. Что касается Западной Римской империи, то племена гуннов вплоть до середины 5 века были их союзниками в войнах против германских племен.

От Ругила к Атилле

Все жители покоренных земель вынуждены были принимать участие в военных походах и платить налоги. К началу 422 года гунны вновь напали на Фракию. Опасаясь войны, император Восточной Римской империи начал выплачивать вождю гуннов дань.

Спустя 10 лет Ругила (вождь гуннов) начал угрожать Римской империи в разрыве мирных соглашений. Причиной такого поведения стали беглецы, которые прятались на территории Римского государства. Однако Ругила так и не осуществил задуманное, в ходе ведения переговоров скончался. Новыми правителями стали племянники покойного вождя: Бледа и Атилла.

В 445 году при невыясненных обстоятельствах Бледа погиб на охоте. Историки предполагают, что он мог быть убит Атиллой. Однако этот факт не был подтвержден. С этого момента Атилла - вождь гуннов. Он вошел на страницы истории в качестве жестокого и великого полководца, что стер с лица земли всю Европу.

Наибольшего величия империя гуннов приобрела в 434-453 годах при вожде Атилле. За время его правления к гуннам отошли племена булгар, герулов, геидов, сарматов, готов и других германских племен.

Правление Атиллы

За время единоличного правления Атиллы государство гуннов разрослось до невероятных размеров. В этом была заслуга их правителя. Атилла (вождь гуннов) проживал на территории современной Венгрии. С этого места его власть распространялась до Кавказа (восток), Рейна (запад), датских островов (север) и Дуная (юг).

Атилла вынудил Феодосия Первого (правителя Восточной Римской империи) продолжать платить ему дань. Опустошил Фракию, Мидию, Иллирию, подчинил себе правый берег Дуная. Дойдя до границ Константинополя, заставил императора откупиться от проведения военных действий и предоставить гуннам земли страны на южном береге Дуная.

Обосновавшись в Константинополе, Атилла отправляется к Валентину Третьему, правителю Западного Рима с просьбой отдать за него сестру. Однако правитель Западной империи отказывается от такого союза. Оскорбленный отказом, Атилла собирает армию и начинает двигаться на запад. Вождь гуннов проходит Германию, переправившись через Рейн, уничтожил Трир, Аррас и множество других городов.

Осенью 451 года на Каталуанской равнине началась грандиозная битва народов. Можно даже предположить, что это было первое в истории нашей эры великомасштабное сражение. В этом противостоянии продвижение гуннов было остановлено объединенной армией римских империй.

Смерть Атиллы

При царе Атилле было сформировано большое политическое образование, в котором до 6 века основную часть населения составляли сарматы, гунны и другие племена. Все они покорялись единому правителю. В 452 году гунны Аттилы вошли на земли Италии. Под угрозой военного конфликта оказались такие города, как Милан и Аквелия. Однако войска отступают назад, на свои территории. В 453 году Атилла умирает, а из-за возникнувших недоразумений относительно нового вождя на гуннов нападают гепиды, которые возглавили восстание племен Германии. Начиная с 454 года, власть гуннов превращается в историческое прошлое. В этом году в противостоянии при реке Недао их вытесняют в Причерноморье.

В 469 году гунны предпринимают последнюю попытку прорваться на Балканский полуостров, однако их останавливают. Они постепенно начинают смешиваться с другими племенами, прибывающими с востока, и государство гуннов прекращает свое существование.

Ведение хозяйства

История гуннов началась и закончилась внезапно, за короткий промежуток времени образовалась целая империя, которая покорила почти всю Европу, и так же быстро она исчезла, смешавшись с другими племенами, что пришли осваивать новые земли. Однако даже этого небольшого промежутка хватило для того, чтобы гунны сотворили свою культуру, религию и уклад жизни.

Главным занятием их, как и большинства племен, было скотоводство, о чем говорит Сыня Цян - китайский историк. Племена постоянно переходили с места на место, жили в передвижных юртах. Основной рацион состоял из мяса и кумыса. Одежду делали из шерсти.

Важной частью жизни были войны, главная цель которых состояла первоначально в захвате добычи, а потом уже в подчинении новых племен. В мирное время гунны попросту следовали за скотом, попутно охотясь на птиц и зверей.

Кочевое скотоводство состояло из всех видов домашних животных, включая двугорбого верблюда и осла. Особое внимание уделялось непосредственно коневодству. Это был не только резерв для военных действий, но своеобразное подтверждение социального статуса. Чем больше поголовье лошадей, тем почетней кочевник.

Во времена расцвета империи гуннов были основаны города, где жители могли вести оседлый образ жизни. В результате раскопок было видно, что племена некоторые время занимались земледелием, а в городах были созданы специальные места для хранения зерна.

По факту, гунны были кочевыми племенами и занимались скотоводством, однако не стоит сбрасывать со счетов наличие небольших очагов оседлого способа ведения хозяйства. В пределах государства эти два образа жизни гармонично существовали.

Социальная сторона жизни

Племена гуннов имели сложную для того времени социальную организацию. Главой страны был шаныой, так называемый «сын неба» с неограниченной властью.

Гунны подразделялись на роды (кланы), которых насчитывалось 24. Во главе каждого из них стояли «управляющие поколениями». В начале захватнических войн именно управляющие делили между собой новые земли, позже этим начал заниматься шаныой, а управляющие стали простыми начальниками над всадниками, которых числилось по 10 тысяч за каждым.

В армии все тоже было не так просто. За назначение тысячников и сотников, а также за распределение земель между ними отвечал темник. С другой стороны усиленная центральная власть не превратила империю в монархию или автократию. Напротив, в обществе существовали народные собрания и совет старейшин. Трижды в год гунны собирались в одном из городов своей империи, чтобы принести жертву Небу. В такие дни главы поколений обсуждали политику государства, смотрели конные скачки или бег верблюдов.

Было отмечено, что в обществе гуннов существовали аристократы, все они были связаны брачными союзами друг с другом.

Но, так как в империи было много покоренных племен, которых насильно адаптировали к обществу гуннов, то в некоторых местах процветало рабство. Рабами становились в основном пленные. Их оставляли в городах и заставляли помогать в земледелии, строительстве или ремеслах.

Главы гуннской державы имели план объединить все народы, хотя китайские и античные источники постоянно делают из них варваров. Ведь если бы они не стали катализатором для Великого переселения народов в Европе, то вполне вероятно, что кризис и рабовладельческий способ производства растянулись бы еще на несколько столетий.

Сегмент культурной организации

Культура гуннов берет свое продолжение от племен саксов, включает в себя их основные элементы и продолжает развивать. В этих племенах были распространены изделия из железа. Кочевники умели пользоваться ткацким станком, обрабатывали дерево и начинали промышлять ремеслами.

В племенах была развита материальная культура и военное дело. Так как гунны промышляли набегами на другие государства, у них была высокоразвита стенобитная техника, которая помогала сокрушать укрепления.

Гунны - народ кочевников. Однако даже в мире вечного движения были оседло-земледельческие оазисы, которые использовались в качестве зимовок. Некоторые поселения были хорошо укреплены и могли служить вместо военной крепости.

Один из историков, описывая пристанище Атиллы, говорил, что его поселение было большим, словно город. Дома были сделаны из дерева. Доски были прибиты друг к другу настолько крепко, что невозможно было заметить стыки.

Своих соплеменников хоронили на берегах рек. На местах стоянок кочевников сооружались курганы, огороженные по кругу оградой. Вместе с погибшими «хоронили» оружие и лошадей. Но большего внимания удостоились гуннские мавзолеи - группы курганов с подземными камерами. В таких курганах оставляли не только предметы оружия, но украшения, керамику и даже еду.

Что касается наскальных изображений, то чаще всего можно увидеть рисунки лебедя, быка и оленя. Эти животные имели свое сакральное значение. Считалось, что бык - это олицетворение власти. Олень приносит благополучие и указывает дорогу странникам. Лебедь был хранителем домашнего очага.

Искусство племен гуннов напрямую связанно с художественным стилем саксов, однако, они больше внимания уделяют инкрустации, а звериный стиль так и остается неизменным вплоть до 3 века, когда на смену ему приходят полихромные памятники.

Религия

Как и каждое уважающее себя государство, империя гуннов имела свою религию. Главным богом у них был Тенгри - божество Неба. Кочевники были анимистами, почитали духов Неба и силы природы. Изготавливали защитные амулеты из золота и серебра, на пластинах гравировали изображения животных, в основном драконов.

Гунны не приносили человеческие жертвы, зато имели литых из серебра идолов. Религиозные верования подразумевали наличие жрецов, колдунов и знахарей. В правящей верхушке гуннов нередко можно было встретить шаманов. В их обязанности входило определять благоприятные месяцы в году.

Характерным для их религии было также обожествление небесных светил, стихий и дорог. В качестве кровных жертв преподносили лошадей. Все религиозные церемонии проходили в сопровождении военных дуэлей, что были обязательным атрибутом любого мероприятия. К тому же, когда кто-то умирал, как знак скорби гунны обязаны были наносить себе раны.

Роль гуннов в истории

Вторжение гуннов оказало большое влияние на ход исторических событий. Неожиданные набеги на племена Западной Европы стали главным катализатором, что спровоцировал изменения в положении кочевников. Уничтожение остготов предотвратило возможность германизации склавен Европы. Аланы отошли на запад, а иранские племена Восточной Европы были ослаблены. Все это свидетельствует только об одном - на дальнейшее развитие исторических событий влияли только тюрки и склавены.

Можно даже казать, что предводитель гуннов, вторгшись в Европу, освободил восточных протославян от готов, иранов, аланов и их влияния на развитие культуры. Войска склавен гунны использовали как вспомогательный резерв военных кампаний.

Во времена правления Атиллы территория гуннов занимала немыслимые площади. Простираясь от Волги до Рейна, империя гуннских завоевателей достигает максимальной экспансии. Но когда умирает Атилла, великая держава распадается.

Во многих источниках, что описывают исторические события средневековья, гуннами именуют разные кочевые племена, которые встречаются в разных уголках Евразии. Однако никто так и не смог доказать их родство с европейскими гуннами. В некоторых публикациях это слово интерпретируется просто как термин, что означает "кочевое племя". Только в 1926 году К. А. Иностранцев вводит понятие "гунны" для обозначения европейских племен государства Атиллы.

Таким образом, напоследок можно сказать только одно: гунны - это не только кочевые племена с непреодолимой жаждой власти, но и ключевые фигуры своей эпохи, которые стали причиной многих исторических изменений.

Постепенно уже гуннам, а не «неукротимым» хуннам удалось расселиться на Средней и Нижней Волге и занять засушливые прикаспийские равнины, бывшие некогда землями сарматов, а впоследствии - их потомков алан. Смешение хуннов с племенами, обитавшими в районе их новой родины, не могло не отразится на облике их потомков, вследствие чего в облике гуннов явственно проступали угорские черты. Современники писали о том, что великий вождь гуннов Аттила был невысок, широкоплеч, имел темные волосы, плоский нос и редкую бороду. У гуннов также существовал обычай деформировать голову путем удлинения теменной области и наносить на щеки ритуальные шрамы, что не прибавляло красоты их облику. Внешность гуннов была настолько непривычна для народов, обитающих на просторах от Каспийского до Средиземного моря, что вид их внушал им ужас.

До 350 г., а по некоторым сведениям до 360 г., нет никаких сведений о жизни и деятельности потомков «неукротимых» хуннов наново обретенных землях. В это время между гуннами и племенным союзом алан, которые в начале нашей эры контролировали земли от Волги до Дуная и часть территорий Северного Кавказа, разразилась война, которая закончилась только в 370 г. победой гуннов.

В 371 г. гунны захватили Таманский полуостров и вторглись в Северный Крым, на территории, контролируемые государственным образованием готов. К 375 г. гунны, предводительствуемые вождем Баламбером, выиграли войну с готами и их союзниками, к числу которых относились и аланские роды, не уничтоженные в гунно-аланскую войну и не признавшие их главенство. К 400 г. гунны достигают Дуная и начинают контролировать Паннонию 1 , в 430 г. их конные разъезды появляются уже на берегах Рейна. В 434 г. умирает вождь гуннов Ругила, унаследовавший власть от Баламбера, и власть переходит к Аттиле и Бледе - детям его брата Мундзука, после чего начинается новый интенсивный виток гуннской экспансии. Под предводительством новых вождей гунны вместе с союзниками вторглись на Балканский полуостров и сожгли около 70 городов - от Сирмия до Наиса. В 445 г. Аттила убил Бледу, стал полноправным вождем гуннов и усилил военное давление на Запад.

В 450 г. его разноплеменные войска вторглись в Галлию, огнем и мечом уничтожая все на своем пути. В 451 году состоялась знаменитая битва на Каталаунской равнине между войсками Аттилы и римского полководца Аэция. Несмотря на все усилия Аттилы и сокрушительные атаки гуннской кавалерии, римские войска так и не были разгромлены. Понесенные гуннами в бою потери вынудили их отступить с равнины, римские войска не преследовали отступающего противника, не имея на это достаточно сил. В 452 г. война возобновилась, войско Аттилы вторглось в Италию и штурмом взяло хорошо укрепленную крепость Аквелию, вследствие чего был открыт путь в долину По, которая подверглась тотальному разграблению.

В 453 г. Аттила умер, а уже в следующем году племена, объединенные вокруг гуннов исключительно благодаря личности Аттилы, стали отделяться от них, что, в конечном итоге, привело к краху гуннской державы. Отделение племен не прошло гладко, некогда единое разноплеменное войско Аттилы разделилось на два враждующих лагеря, один возглавили дети Аттилы: Эл лак, Денгезих и Ирник, другой - вожди готов и гепидов. Вражда быстро перешла в фазу войны, генеральное сражение которой произошло на реке Недао (современная Недава, приток Савы). Живший примерно в это время историк Иордан писал об этом сражении, бывшем по истине битвой народов, следующее: «... можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его ране, и свева, отважно действующего дубинкой, и гунна - стрелой, и алана <...> с тяжелым, а герула - с легким оружием». В этой битве гунны и их союзники потерпели сокрушительное поражение, был убит любимый сын Аттилы - Эллак, а также 30 тысяч гуннов и их союзников. Несмотря на поражение, гунны продолжали сопротивляться готской экспансии, избегая крупных сражений, однако почти все собственно гуннские племена (или роды) были вынуждены покинуть Паннонию и отступить в степи Поднепровья. В 70х гг. V в. последние оставшиеся гунны перешли Дунай и поступили на службу к императору Восточной Римской империи Зенону, пополнив ряды его кавалерии.

Военные успехи гуннов во многом объясняются преемственностью их стратегии и стратегии хуннов в сочетании с тактическими приемами, перенятыми от соседей, союзников и покоренных народов. Основу стратегии гуннов составлял принцип непрерывного ведения боевых действий, не прекращающихся ни при каких условиях. Гуннские вожди, по всей видимости, совершенно не стремились достичь победы над противником, разгромив его в генеральном сражении, их вполне устраивала ситуация, когда враг обескровливался в процессе многочисленных стычек, партизанских рейдов и мелких сражений. Именно используя данную тактику, гуннам удалось разгромить алан, обладавших не только численным преимуществом, но и значительным количеством латной конницы, эффективность действий которой в первую очередь зависела от возможности массированного применения в ходе сражения против противника, использующего плотное построение, а не рассыпной строй. Гуннами также практиковалось использование военных сил союзников для ведения боевых действий против сил противника либо племен, входящих в недружественную коалицию; большое внимание уделялось массированным кавалерийским рейдам в тыл противника. В отличие от войск хуннов гуннский военный контингент состоял не только из одной кавалерии, поскольку собственно гуннов было не так уж и много, значительная численность их армии достигалась за счет использования отрядов союзных племен, большая часть которых традиционно предпочитала сражаться в пешем строю. В связи с этим гуннской кавалерии в бою приходилось выполнять не только функции конных стрелков, ударных частей, но и осуществлять фланговое прикрытие пехотных отрядов, а также реализовывать преследование отступающего противника. С учетом того, что подавляющее большинство гуннских кавалеристов не обладало сколь-либо серьезным защитным снаряжением, можно предположить, что основным строем их атакующей кавалерии была «лава». Аммиан Марцеллин, римский историк и солдат, упоминает о ряде тактических приемов, используемых гуннами в процессе сражения. По свидетельству этого хрониста, лично не встречавшего гуннов и получавшего сведения о них из рассказов других лиц, гунны были «отменными воителями» и предпочитали первоначально подвергнуть противника массированному обстрелу из луков, после чего, сблизившись с неприятелем, бились с ним мечами. Этот автор упоминает и еще об одном тактическом приеме, используемом гуннами: «в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг нарочно рассыпаются и, не выстраивая боевой линии, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты, никогда не случается видеть, чтобы они штурмовали или грабили вражеский лагерь». Если в текст Аммиана, повествующего о клинообразном боевом порядке, не вкралась ошибка, то речь, по всей видимости, идет о построении тяжеловооруженной конницы гуннов, состоящей из отборных воинов«богатырей», обладающих защитным снаряжением, число которых было крайне невелико. Речь также может идти о построении тяжеловооруженных аланских всадников, входящих в состав гуннского войска.

О численности кавалерии гуннов и их союзников нет абсолютно достоверных данных, можно только предполагать, что численность собственно гуннской кавалерии в период начала их экспансии на Запад вряд ли превышала 30-50 тысяч, еще 10-20 тысяч кавалеристов могли выставить сателлиты.

Управление войском гуннов в целом и отдельными отрядами осуществлялось вождем (царем), принцами крови (наследниками вождя и его родственниками) либо родовой аристократией из числа гуннских племен - ултзинзуров, биттогу ров, бардоров и садагов. Управление военными силами покоренных и союзных племен осуществлялось не только представителями гуннской, но и собственной племенной и родовой знати.

Основным оружием гуннской кавалерии был мощный сложносоставной лук «хуннского» типа, стрелы которого были в состоянии поразить даже тяжеловооруженного аланского катафрактария. По свидетельству Аммиана Марцеллина, не меньшей популярностью пользовались дротики. В погребениях гуннской знати можно встретить мечи и кинжалы типов, употреблявшихся многими народами повсеместно от Великой китайской стены до побережья Средиземного моря.

О защитном снаряжении гуннов в настоящий момент нет практически никаких целостных данных, поскольку в археологических памятниках гуннского круга оно, за редким исключением, не встречается, и строить научно обоснованные предположения о комплексе защитного снаряжения можно только опираясь на комплекс находок, происходящих с территории, контролируемой гуннами в период расцвета своего могущества.
Метательное оружие гуннов помимо луков было представлено еще и дротиками.
Длина дуги лука «хуннского» типа в напряженном состоянии составляла в среднем 1200 мм и имела сигмообразную форму. Стрелы имели длину около 700-800 мм и, как правило, снабжались массивными трехлопастными наконечниками, по форме близкими к ромбовидным либо вытянуто-треугольным. О конструкции гуннских колчанов и налучей нет достоверных сведений, поскольку в гуннских погребениях остатки данных деталей снаряжения не обнаруживаются, так как изготавливались они из органических материалов, без применения металлических конструкций. Можно предположить, что по своей конструкции гуннские колчаны и налучи были аналогичны подобным деталям снаряжения, бытовавшим в среде хуннов и эфталитов. Особенность конструкции этих предметов заключается в том, что кожаные подтреугольные налучи объединялись в единое целое с цилиндрическими колчанами, снабженными крышками аналогичной формы, и металлических деталей, по-видимому, не имели.

Дротики, по всей видимости, не пользовались особой популярностью в среде гуннской кавалерии, в большинстве случаев данное оружие использовали сателлиты гуннов, такие как руги и жители Кавказа и Предкавказья. В большом количестве наконечники дротиков, датируемые V в., были найдены на территории Цебельдинской цитадели в Абхазии. Они позволяют нам составить представление о том, как выглядело аналогичное оружие, использование которого можно допустить в гуннской среде. Древки дротиков изготавливались из древесины твердых пород и имели длину, в среднем составляющую 1300- 1400 мм, и диаметр в пределах 20 мм. Наконечник крепился к древку посредством втулки и обладал граненым пером лавролистной формы. Длина наконечника, как правило, не превышала 200 мм.
Холодное оружие гуннов состояло из мечей, кинжалов, боевых ножей и копий.
В погребениях степного круга гуннского времени мечи преобладают среди других образцов холодного оружия. Достаточное количество данного оружия IV-V вв. было обнаружено и в причерноморских археологических памятниках. На основании анализа находок можно предположить, что мечи, бытовавшие в гуннской среде, имеют несколько источников происхождения. Часть мечей представляет собой дальнейшее конструктивное развитие образцов, зародившихся в Дальневосточном регионе (Китай, Корея) и впоследствии распространившихся на территории от Китайского до Средиземного морей. Другая часть является следствием трансформации длинноклинкового оружия, бытовавшего в позднесарматской (аланской) среде. Некоторые образцы обнаруживают сходство с мечами, изображенными на памятниках Сасанидского Ирана (Персии). Отдельные экземпляры не имеют прямых аналогий среди памятников предшествующего времени и происходящих с других территорий и, по всей видимости, возникли в среде народов, вовлеченных в процессы, связанные с движением «варварских» народов на территории, некогда принадлежащие Римской империи. Мечи, являющиеся дальнейшим развитием римских кавалерийских мечей (так называемые «спата»), также бытовали в гуннской среде и попадали туда в качестве военных трофеев. В незначительном количестве присутствовали мечи, представляющие собой предметы экспорта из Ханьского Китая и Сасанидско го Ирана.

Длина клинков мечей, рассматриваемого времени и среды бытования, колебалась в пределах 600-900 мм. Ширина у рукояти составляла порядка 30-60 мм. Клинки имели ромбовидное, линзовидное либо шестигранное (редко) сечение и могли иметь долы 2 (как правило, по одному с каждой стороны) и ребра жесткости. Толщина клинков составляла в среднем 5-6 мм. В большинстве случаев клинок плавно сужался к острию, образовываемому плавным закруглением лезвий, существовали и клинки, имеющие практически вытянуто-треугольную форму и резко сужающиеся к острию. Эфес мечей состоял из крестовины, рукояти и навершия. Крестовины могли изготавливаться из металла, кости и дерева. Металлические брусковидные крестовины имели ромбовидную, подпрямоугольную, реже луновидную форму. Материалом для изготовления металлических крестовин служила в большинстве случаев бронза, однако иногда использовалось и железо. Некоторые экземпляры изготавливались из нескольких частей и были полыми внутри. Крестовины могли украшаться в технике перегородчатой инкрустации, стеклом, полудрагоценными, реже драгоценными камнями (рубины, гранаты) и обтягиваться тонким золотым либо позолоченным листом, нередко украшенным чешуйчатым орнаментом. В некоторых случаях разные способы художественной отделки предметов могли сочетаться в одном предмете. Костяные крестовины характерны для мечей, конструктивно восходящих к римским кавалерийским спатам. Данные крестовины нередко изготавливались двусоставными и имели подпрямоугольную, реже полукруглую форму. Деревянные крестовины встречались как на мечах, восходящих к оружию Рима, так и на образцах, бытовавших в позднесарматской среде. Для аланских (позднесарматских) мечей характерны деревянные крестовины прямоугольной формы, фактически не выступающие за пределы клинка и изготовленные как единое целое с рукоятями. Деревянные крестовины в отдельных случаях могли покрываться (обтягиваться) золотым листом, покрытым перегородчатой инкрустацией. Рукояти изготавливались из дерева либо кости, имели цилиндрическую либо бочковидную форму и могли покрываться желобками, а также украшаться металлическим листом либо кольцами, украшенными в полихромном стиле. Рукояти мечей, у которых крестовины и навершия отделывались в технике перегородчатой эмали, могли украшаться в таком же стиле. Навершия изготавливались из металла, кости, дерева либо камня и пасты. Большинство мечей гуннской эпохи, не имевшие металлического навершия и происходящие из памятников степного круга, Причерноморья,Кавказа и Предкавказья, имели навершия, изготовленные из халцедона, нефрита, янтаря или пасты. Эти неметаллические навершия практически всегда имели вид дисковидной пуговицы и могли украшаться металлической орнаментированной либо украшенной перегородчатой инкрустацией накладкой. Металлические навершия имели цилиндрическую, бицилиндрическую, грибовидную и даже грушевидную форму. Навершия могли покрываться тонким золотым листом, нередко покрытым чешуйчатым орнаментом, украшаться вставками стекла и камней, а также отделываться в полихромном стиле. Костяные и деревянные на вершия, характерные для позднеримского оружия, могли иметь шаровидную, цилиндрическую и грибовидную форму, однако можно допустить существование наверший иных форм. Ножны мечей изготавливались из дерева и могли своим сечением повторять сечение клинка. В качестве элементов отделки деревянной основы использовалась обтяжка цветной тканью либо кожей, покрытие металлическим листом (бронзовым, серебряным, золотым), украшение накладками, выполненными в полихромном стиле либо вставками из неграненых камней и кабошонов. Ножны могли иметь устье и наконечник. Данные детали, как правило, изготавливались из металла. Устья ножен в большинстве своем имели форму, близкую к цилиндрической, наконечники могли иметь цилиндрическую либо трапециевидную форму, однако могли существовать наконечники и иной формы. Некоторые наконечники представляли собой сочетание соединенных вместе металлических скоб, повторяющих контур оконечности ножен. Устья и наконечники могли украшаться в традиционном полихромном стиле. Ножны подвешивались вертикально на плечевой либо поясной (значительно реже) портупее, посредством скобы, прикрепленной к внешней стороне ножен. Скоба могла изготавливаться из металла, камня, кости и дерева. Достаточно широкое распространение имели металлические скобы, украшенные перегородчатой эмалью, и скобы, изготовленные из камня и кости. Скобы позднеримских и византийских мечей могли иметь металлические скобы, раздваивающиеся на конце. Палаши встречаются в степных памятниках гуннского времени и керченских склепах. Длина клинков палашей колеблется от 600 до 800 мм при ширине, равной в среднем 40 мм. Эфес и ножны данного оружия соответствуют аналогичным деталям мечей, происходящим из памятников степного круга и Керчи.

Кинжалы достаточно редко встречаются в памятниках гуннского времени. Незначительное число экземпляров происходит с территории Кавказа и степных могильников. Длина клинков гуннских кинжалов в среднем составляет 35 мм при ширине, равной 25-30 мм. Сечение клинков имеет линзовидную, реже ромбовидную форму. Эфес большинства кинжалов состоял исключительно из рукояти, либо рукоять, крестовина и, возможно, навершие изготавливались из дерева как единое целое. Рукояти в отдельных, редких случаях могли покрываться тонким орнаментированным драгоценным листовым металлом и украшаться кабошонами в оправе. Кинжалы также могли снабжаться массивными брусковидными крестовинами либо иметь эфес, близкий по конструкции эфесам мечей, украшенных перегородчатой инкрустацией. Особым богатством отделки отличаются кинжалы гуннского или близкого к нему времени, происходящие из франкских захоронений с территории Бельгии и Франции.

Особым богатством отделки в стиле перегородчатой инкрустации отличается кинжал из погребения франкского вождя Хильдериха в Турне. Несмотря на то, что, по всей видимости, данный прекрасный образец оружия изготовлен европейскими мастерами, образцом для них, вероятно, послужили богато изукрашенные кинжалы гуннских вождей.

Ножны кинжалов изготавливались из дерева, могли обтягиваться тканью, кожей и покрываться металлом. Некоторые ножны кинжалов (происходят с территории Цебель динской цитадели и датируются V - началом VI вв.) имеют рамочные наконечники, повторяющие контур оконечностей ножен. Кинжалы крепились к поясу в горизонтальном положении посредством Р-образных либо П-образных скоб (так называемых «выступов»), нередко отделанных в полихромном стиле либо покрытых чеканным орнаментом. В то же самое время продолжали существовать кинжалы, ножны которых имели четыре выступа (скобы) и подвешивались к поясу в вертикальном положении и дополнительно крепились ремешком к бедру. Данный способ известен с III-II вв. до н. э. Однако в IV- VI вв., несмотря на сохранившиеся четыре скобы (выступа), ножны крепятся вертикально посредством двух верхних и к бедру не привязываются. Тем самым нижние скобы утрачивают свою функцию и продолжают изготавливаться как дань традиции.

Боевые ножи по характеру отделки и деталям эфеса практически ничем не отличаются от кинжалов, за исключением наличия однолезвийного клинка, длина и ширина которого в большинстве случаев аналогична данным параметрам кинжальных клинков. Исключение составляют боевые ножи, происходящие с цебельдинских памятников. Они отличаются значительной длиной, достигающей 500 мм, и наличием долов, проходящих вдоль обуха.
В «гуннских», погребениях степного круга копья как таковые отсутствуют. Исключение составляет наконечник копья, обнаруженный в погребении у колхоза «Восход» Саратовской области. Наконечник втульчатый, имеет перо вытянуто-треугольной формы. Длина наконечника составляет порядка 190 мм, при этом длина втулки фактически аналогична длине пера. Перо крепится к втулке посредством пайки. В то же самое время можно допустить использование гуннами копий, в большом количестве происходящих с «готских памятников» гуннского времени на территории Поднепровья, Крыма и Причерноморья. В этих регионах
наиболее популярными были копья, наконечник которых снабжался пером лавролистной, вытянутотреугольной и пламевидной формы.

Защитное снаряжение гуннов состояло из защиты корпуса, боевых наголовий и щитов.
Защита корпуса у гуннов была представлена кольчугами и ламеллярными панцирями 3 . В памятниках степного круга фрагмент кольчуги был обнаружен в погребении у колхоза «Восход», и один целый экземпляр был обнаружен в погребении у села Федоровка. На основании данных находок можно высказать предположение о том, что кольчуги, бытовавшие в гуннской среде, были снабжены короткими рукавами и подолами, достигающими в лучшем случае середины бедра.

Ламеллярные панцири в погребениях степного круга не встречаются, однако их фрагменты присутствуют среди находок, происходящих с территорий, подвергшихся гуннскому вторжению. Так, определенное количество деталей панцирей происходит из погребений франков. Изображения ламеллярных панцирей также можно наблюдать на памятниках византийского изобразительного искусства. Поскольку противники гуннов имели ламеллярные панцири в своем арсенале защитных средств, можно предположить их ограниченное бытование и в кочевой среде. О конструкции этих панцирей нет сколь-либо достоверных сведений, однако, можно предположить, что в основной массе их покрой соответствовал крою «пончо» (две половинки панциря соединялись на плечах и имели разрез по бокам либо на одном боку). Именно такой покрой, если судить по изображениям, имели ламеллярные панцири кавалерии Позднего Рима и Византийской империи. Панцирь фактически состоял из нагрудника и наспинника, набранного из мелких пластин подпрямоугольной формы. Также можно допустить бытование в гуннской среде панциря покроя типа «корсеткираса», состоящего из ламеллярного нагрудника и наспинника, соединяющихся на боках и снабженных плечевыми лямками.

Боевые наголовья гуннов были представлены исключительно шлемами. Шлемы имели сегментноклепаную конструкцию, полусферическую, эллипсоидную (яйцевидную) и грушевидную форму. Некоторые шлемы могли украшаться в полихромном стиле (вставками из драгоценных либо полудрагоценных камней) и накладками из цветного металла. В настоящий момент на территории России найдено пять шлемов, относящихся к гуннской эпохе и, возможно, употреблявшихся в их среде. Шлемы происходят из захоронений Суворовского могильника (две штуки), Тураевского могильника, Калкинского могильника и погребения у с. Кишнек.

Последние две находки можно связать с ареалом распространения кочевий предкавказских гуннов, так как найдены на территории Дагестана и Кабардино Балкарии. Шлемы из погребения № 30 Суворовского могильника и шлем из Тураевского могильника снабжены лопаточковидными наносниками, последний при этом украшен прорезными накладками из желтого металла и имеет трубочки для крепления султанов, расположенные в височной области на венце шлема. Шлем из погребения № 3 Калкинского могильника имеет рудиментарный наносник, подглазные вырезы и анатомически прочеканенные ушные раковины на глубоком венце шлема. Шлемы из Калкинского и Тураевского могильников имели кольчужные бармицы. Можно предположить, что гуннские шлемы, помимо кольчужных, в отдельных случаях снабжались кожаными бармицами, широко известными по изображениям воинов-эфталитов IV- V вв. Толщина металла, идущего на изготовление шлемов, как правило, не превышала1 мм, что позволяет предположить наличие достаточно плотного подшлемника из органических материалов, остатки которых не сохраняются в погребениях.

Возможно, гуннами, после их столкновений с военными отрядами Западной и Восточной Римской империй, использовались шлемы, характерные для кавалерии данных государств. О бытовании таких защитных наголовий на территории, контролируемой гуннами, свидетель

ствует находка обложенного серебряным листом шлема, происходящего из погребения близ села Концешты (современная Республика Молдова).

Щиты являются нехарактерным для гуннов защитным снаряжением, и их использование в кочевой среде документально ничем не зафиксировано. Однако, поскольку длинные мечи упоминаются в числе излюбленного оружия гуннских воинов, вряд ли их эффективное применение было возможно без использования щита, ибо всадник, не защищенный щитом либо иным защитным снаряжением (у гуннов такового было немного), становится уязвимым для оружия противника, в особенности готского или римского пехотинца, вооруженного длинным копьем и закрывающегося большим щитом. Даже если допустить, что до столкновения с готами гунны не знали щитов, сложно представить себе ситуацию, при которой они бы не переняли этого достаточно эффективного защитного снаряжения, тем более, что практически все их противники (пожалуй, за исключением аланов) активно использовали данную деталь вооружения. Если допустить использование в гуннской среде готских либо римо-византийских щитов, можно предположить и их конструкцию, взяв за основу находки остатков щитов, происходящие из Цебельдинской цитадели и памятников Сочинского района. Щиты изготавливались из деревянных дощечек толщиной не более 7-10 мм, снабжались металлической либо деревянной ручкой, металлическим умбоном 4 и, в ряде случаев, металлическими оковками. Диаметр либо длина овальных кавалерийских щитов могла колебаться от 500 до 1200 мм. Щиты имели овальную либо круглую форму, поверхность могла обтягиваться тканью либо кожей и покрываться, по всей видимости, преимущественно геометрическим рисунком. Умбоны, являющиеся одной из главных деталей в конструкции щитов гуннской эпохи (впрочем, как и последующих, вплоть до XI вв. включительно), изготавливались из железа (низкоуглеродистой стали) и бронзы и имели куполовидную либо цилиндро-коническую форму. Поверхность умбона могла золотиться, а также покрываться гранями и спиральными желобками. Последний способ отделки, по всей видимости, наиболее характерен именно для византийских щитов.

Реконструкция облика гуннских воинов иллюстрирует возможное сочетание предметов оружия и защитного снаряжения в рамках одного комплекса вооружения.

Показан возможный облик знатного гуннского воина конца V - начала VI вв, состоящего на службе Византийской империи после распада гуннского союза и участвовавшего в военных кампаниях против Сасанидского Ирана.

Комплекс защитного снаряжения воина состоит из панциря и шлема. Панцирь воина, закрывающий грудь и спину, имеет ламеллярную конструкцию и покрой типа «пончо». Панцирь набран из мелких подпрямоугольных пластин, соединенных между собой посредством кожаных сыромятных ремешков (фрагмент панциря из Айгевани, современная Армения). Панцирь надет непосредственно поверх короткорукавого кафтана.

Голову воина защищает византийской работы шлем эллипсоидной (яйцевидной) формы, имеющий сегментноклепаную конструкцию. Шлем снабжен наушами и гребнем. Все детали шлема покрыты тонким серебряным листом (шлем из погребения у села Концешты ныне хранится в Государственном Эрмитаже, Россия). Конструкция данного боевого наголовья более характерна для IV в., однако данный воин продолжает носить этот великолепно выглядящий шлем, попавший в гуннскою среду в ходе войн с Римом и Византией.

Оружие воина представлено мечом и луком Меч воина снабжен эфесом, детали которого выложены золотым листом и украшены в полихромном стиле вставками из цветного стекла. В полихромном же стиле украшены и металлические детали ножен, также обтянутые тонким золотым листом (находка в склепе города Керчь, в 1904 г, ныне хранится в Государственном Эрмитаже, Россия).

В руке воин держит небольшой сложносоставной лук сигмообразной формы, конструктивно относящийся к лукам «хуннского» типа. Еще два запасных лука с не натянутой тетивой убраны в чулковидный кожаный налуч. Конический кожаный колчан персидской работы (иранское блюдо со сценой охоты, находка в Красной Поляне, Сочинский район) повешен на спину и находится в походном положении.

Изображены два знатных гуннских воина, комплекс вооружения которых реконструирован на основе находок с различных территорий, входивших в сферу влияния державы гуннов, и относящихся ко времени противостояния Восточной и Западной Римских империй. Первый воин облачен в кольчугу с коротким рукавом и подолом (находка у села Федоровка), надетую непосредственно на распашной халат из китайского шелка. Голову воина защищает грушевидный шлем сегментно-клепаной конструкции. Шлем состоит из глубокого венца и цилиндро-сферической тульи, набранной из узких трапециевидных полос, соединенных между собой посредством заклепок (погребение № 3 Калкинского могильника в Дагестане). Навершие шлема имеет полусферическую форму и увенчано небольшим кольцом для крепления плюмажа. На боковых поверхностях венца с большой долей реализма прочеканены ушные раковины. Передняя часть венца снабжена подглазными вырезами и рудиментарным на носником К нижнему краю венца крепится кольчужная бармица. Щит воина сколочен из досок и обтянут раскрашенной кожей, имеет диаметр около 700 мм, по краю усилен металлическими оковками (склеп № 145 Керченского могильника) и куполовидным граненым умбоном, расположенным в центре плоскости щита (Абхазия, погребение МХ31).

Оружие воина состоит из меча, кинжала и лука.

Меч имеет линзовидный в сечении клинок длиной около 800 мм и шириной 45 мм Эфес меча состоит из крестовины, рукояти, навершия и украшен в полихромном стиле (погребение у колхоза «Восход»). Крестовина имеет прямоугольную форму и украшена накладками, выполненными в стиле перегородчатой инкрустации, изображающими головки соколов, обращенные в сторону клинка. Рукоять деревянная, обтянута кожей. Навершие представляет собой полую внутри металлическую биконическую деталь, украшенную вверху полихромной вставкой. Ножны деревянные, обтянуты тонкой кожей, усилены металлическим наконечником бицилиндрической формы (погребение Цебелиум143) и подвешиваются к поясу посредством одной скобы, прикрепленной к внешней части ножен.

Кинжал, висящий на поясе воина, состоит из линзовидного в сечении клинка длиной около 250 мм и эфеса, украшенного в полихромном стиле (8я могила в Новогригорьевке Запорожской области). Эфес состоит из крестовины, рукояти и навершия. Прямоугольная крестовина изготовлена из дерева и обложена бронзовым листом, обтянутым золотом. Крестовина украшена рубчатыми валиками и сердоликовыми вставками в золотой оправе. Рукоять деревянная выполнена как единое целое с сердцевидным на вершием, обложенным золотой накладкой, выполненной в одном стиле с накладкой на крестовину. Ножны деревянные, обтянуты кожей и крепятся к поясу в горизонтальном положении посредством П-образных скоб, обложенных золотым листом и украшенных сердоликовыми вставками. Ножны крепятся на поясе, пряжка и наконечник которого украшены в полихромном стиле вставками из сердолика (могильник у села Новогригорьевка, Запорожская область).

Комплект вооружения дополняет сложносоставной лук «хуннского» типа, убранный в кожаный подтреугольный налуч, совмещенный с цилиндрическим колчаном (остатки лука из погребения № 2 в кургане 8 могильника Кубей; изображения воинов с костяных пластин из кургана № 2 Орлатского могильника, Самаркандская область).

Второй воин, представленный на вкладке, облачен в ламеллярный панцирь, набранный из под треугольных пластин со скругленным верхним краем. Покрой панциря соответствует покрою «корсеткираса» и защищает только грудь и спину воина. Поверх панциря надет халат, подбитый и отороченный мехом. Голову воина защищает шлем эллипсоидной формы, имеющий сегментноклепаную конструкцию (погребение у села Кишнек, КабардиноБалкария). Шлем изготовлен из узких трапециевидных пластин, увенчан уплощенным цилиндрическим навершием. В лицевой части шлема имеется подпрямоугольный вырез, лобовая часть шлема украшена полудрагоценными камнями в золотой оправе. Шлем снабжен кожаной бармицей, полностью закрывающей шею воина.

Воин вооружен длинным мечом, кинжалом, копьем и луком.

Меч воина состоит из клинка, имеющего ромбовидное сечение длиной 750-800 мм при ширине, равной 40-45 мм, и эфеса, состоящего из крестовины, рукояти и навершия, украшенных в полихромном стиле (разрушенное погребение у села Дмитриевка, балка Вольная Вода). Крестовина прямоугольной формы украшена вставками из граната. В таком же стиле отделана нижняя втул ка деревянной цилиндрической рукояти. Навершие имеет вид дисковидной «пуговицы», украшенной гранатом в золотой оправе.

Кинжал воина состоит из длинного (до 400 мм) ромбовидного в сечении клинка и эфеса, металлические детали которого изготовлены из позолоченного серебра и украшены в полихромном стиле вставками из зеленого и красного стекла (погребение Цебелиум143, Абхазия). Крестовина имеет прямоугольную, а навершие - близкую к грушевидной форму. Цилиндрическая рукоять украшена у основания серебряной с позолотой цилиндрической обоймой. Деревянные ножны меча обтянуты кожей, снабжены четырьмя металлическими полуовальными выступами и рамочным наконечником.

Копье длиной 2,5 м состоит из кизилового древка, снабженного втульчатым наконечником с пером пламевидной формы (находки в погребениях на территории Цебельдинской цитадели).
Лук воина «хуннского» типа убран в кожаный подтреугольный налуч, совмещенный с цилиндрическим колчаном (остатки лука из погребения у села Кызыл-Адыр; изображения воинов с костяных пластин из кургана № 2 Орлатского могильника, Самаркандская область).

1 Паннония (Pannonia) - римская провинция, образованная в I в. н. э. Название получила от населявших ее имирийских племен - паннонцев; занимала территории современных Венгрии, Югославии, Австрии.
2 Дол - желоб на плоскости клинка
3 Ламеллярный панцирь - гибкий пластинчатый доспех, набранный из кожаных, костяных или металлических пластин подпрямоугольной формы, соединенных посредством шнура, в отличие от ламинарного доспеха, набранного из крупных (кожаных или металлических) горизонтальных полос.
4 Умбон - срединная железная бляха полусферической или конической формы на щите, защищавшая руку воина от пробивающих щит ударов.