контрольная работа

2. Образ автора в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души»

Поскольку жанр поэмы предполагает равноправие лирического и эпического начал, без авторского слова обойтись в этом произведении невозможно. Лирическое начало в поэме «Мёртвые души» реализуется именно в авторских отступлениях.

Не являясь героем поэмы, автор «Мёртвых душ» выступает в ней как лирический герой. Представление о лирическом герое читатель получает, анализируя литературные взгляды и размышления Гоголя об избранности писателя, о двух типах писателей, о двух типах портретов, о языке художественного произведения, о выборе главного героя.

Автор делится с читателем своими творческими замыслами: «И вот таким образом составился в голове нашего героя сей странный сюжет, за который, не знаю, будут ли благодарны ему читатели, а уж как благодарен автор, так и выразить трудно. Ибо, что ни говори, не приди в голову Чичикову эта мысль, не явилась бы на свет сия поэма». Автор беседует с читателем о своём положительном идеале, говорит о своём отношении к Чичикову Тема № 61. Образ автора в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души»: Готовимся к сочинению / Литература. - №7. - 2001. .

Автор постоянно общается с читателем, причём в отношении к читателю частенько сквозит ирония, скрытая под стремлением угодить. Вот как Гоголь обращается к дамам-читательницам: «Дамам он [Чичиков] не понравится, это можно сказать утвердительно, ибо дамы требуют, чтобы герой был решительное совершенство…» Автор поэмы пытается предугадать отношение читателя к главному герою, представить возможную реакцию читателя.

Автор выступает в своём лиро-эпическом произведении и как рассказчик. Некоторые его высказывания связывают отдельные эпизоды поэмы, играют важную композиционную роль: «…Мне пора возвратиться к нашим героям, которые стояли уже несколько минут перед дверями гостиной, взаимно упрашивая друг друга пройти вперёд». Другие высказывания автора связывают отдельные эпизоды или лирические отступления с основным повествованием.

Соотношение лирического и эпического начал в поэме является средством выражения авторской позиции.

Обобщающие отступления, связанные с эпической частью, раскрывают отношение автора к героям. Авторская позиция выражается и через восприятие Чичикова. Иногда сложно отделить мысли Чичикова от лирических отступлений.

К гоголевскому «пафосу субъективности» Белинский относился двойственно. Многие лирические отступления он оценил высоко. Скажем, о грустной доле реалиста, вызывающего своими произведениями о тяжелом положении страны ненависть светской «черни». Или -- отступления, реплики, замечания (типа: «Эх, русский народец! Не любит умирать своею смертью!») в защиту народа. Такого рода авторские размышления критик назвал «гуманной субъективностью». Одновременно он справедливо сомневался в возможности (заявленной уже в I томе поэмы) найти реальные прототипы «мужа, одаренного божественными доблестями», и столь же идеальной «девицы»: «обещано так много, что негде и взять того, чем выполнить обещание».

Нельзя не согласиться с таким суждением. Тем не менее, нельзя не учитывать и логику творческих исканий писателя. После написания I тома он почувствовал необходимость выразить свои идеалы во всей их полноте. Авторские переживания при виде общественных пороков требовали уравновешенного изображения гармонических отношений. С этой целью и создается II том поэмы Русская литература. Советская литература. Справочные материалы. -- М.: Мысль, 1989. С. 63-65. .

Есть писатели, легко и свободно придумывающие сюжеты своих сочинений. Гоголь к их числу не относился. Он был мучительно неизобретателен на сюжеты. С величайшим трудом давался ему замысел каждого произведения...

Души мёртвые и живые в поэме Н.В. Гоголя "Мёртвые души"

Души мёртвые и живые в поэме Н.В. Гоголя "Мёртвые души"

Первичный смысл выражения «мертвые души» таков: это умершие крестьяне, еще числящиеся в ревизских списках. Без такого вполне конкретного значения был бы невозможен сюжет поэмы. Ведь странное предприятие Чичикова в том и состоит...

Идейно-художественное своеобразие поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души"

Образом Чичикова Гоголь вводил в русскую литературу складывавшийся в русской действительности тип буржуа-приобретателя, который делает ставку не на дарованные судьбой титулы и богатства, а на личную инициативу и предприимчивость...

Лирические фрагменты в композиции поэмы Гоголя "Мертвые души"

У каждого художника есть творение. Которое он считает главным делом своей жизни, в которое он вложил самые заветные, сокровенные думы, все свое сердце. Таким главным делом жизни Гоголя явились «Мертвые души»...

Петербург в творчестве писателей ХIХ века

В заметках к первому тому “Мертвых душ” Гоголь писал: “Идея города. Сплетни, перешедшие пределы, как все это возникло из безделья и приняло выражение смешного в высшей степени.....

Поэма Гоголя "Мертвые души"

Роль названия в художественном тексте

Русь "помещичья", "Русь народная" в поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души"

"Давно уже в мире не было писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь важен для России". Н.Г.Чернышевский Поэма Н.В. Гоголя "Мертвые души" - величайшее произведение мировой литературы. В омертвении душ персонажей - помещиков...

Русь "помещичья", "Русь народная" в поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души"

"...гениальная меткость его сатиры была чисто инстинктивная... сатирическое отношение к русской жизни, без сомнения, объясняется... характером его внутреннего развития" "right">Н.К.Пиксанов Пиксанов Н.К. Гоголь Н. В...

Русь "помещичья", "Русь народная" в поэме Н.В. Гоголя "Мертвые души"

Название «Мертвые души» столь многозначно, что породило тьму читательских догадок, научных споров и специальных исследований. Словосочетание «мертвые души» звучало в 1840-х годах странно, казалось непонятным. Ф. И...

Смысл названия и своеобразие поэмы Н.В. Гоголя "Мертвые души"

Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, но известный критик Виссарион Григорьевич Белинский определил их жанр как роман. В истории русской литературы утвердилось это определение Белинского, и «Мертвые души»...

Белинский, по его собственным словам, «отчитывался» «Мертвыми душами» в Зальцбрунне - то есть снимал тя­жесть западных впечатлений. Достоевский знал поэму Гого­ля чуть ли не наизусть, да и кто из русских людей не кончал своего университета по Гоголю? Герцен в ссылке, Чаадаев в Москве, молодая Россия в столицах и провинциях, западни­ки и славянофилы, семинаристы и дворянские интеллигенты, и даже «свет», окаменевший свет, ничего не читающий, кроме французских романов, - все прошли школу «Мерт­вых душ». Конечно, самой «живой душой» в поэме является автор. Именно его включения овеяны «возвышающим душу» лиризмом. «Молодые лирические намеки», как называл Го­голь лирические отступления в «Мертвых душах», отдают печалью.

Гоголь в позднейших письмах даже стыдился, что так открылся в них читателю. Оправдываясь перед СТ. Ак­саковым, он писал, что многие, может быть, не поймут этого откровения, сочтут его за ханжество или напыщенность. Ибо многим будет неясно, как это «человек, смешащий людей», вдруг решил непосредственно обратиться к их сердцу, заго­ворить на языке, ему несвойственном.

В записных книжках Блока есть замечание, что Гоголь «любил Чичикова», как все писатели любят своих «героев», даже отрицательных. Не знаю, так ли это. Во всяком случае, мы, читатели, не можем никак «полюбить» Чичикова. Чичи­ков, Плюшкин, Хлестаков, Ноздрев, Подколесин такие же условные, комические «типы», как Гарпагон или Тартюф. Магией гоголевского искусства они оживлены настолько, что их духовная чудовищность не кажется нам неправдопо­добной, ибо в них все, до мельчайшей черточки, типично, все согласовано. Но эта жизненность их, эта органичность - ор­ганичность художественного произведения, а не настоящего человеческого существа. Потому-то мы в состоянии наслаж­даться ими. В противном случае, если бы мы поверили в них, приняли бы их за живых людей, они были бы невыно­симы.

Авторские отступления можно сгруппировать по-разно­му. С одной стороны, из них выделяются сатирические, соб­ственно лирические (от первого лица, «об авторе») и патети­ческие (о России, об искривленной дороге человечества и другие). Иногда отступления контрастируют со своим «окру­жением» в тексте, и этот контраст подчеркивается (см. нача­ло 7-й главы, после вдохновенного лирического отступления о судьбе поэта - «посмотрим, что делает Чичиков»). В пер­вой половине произведения преобладают сатирические отступления, во второй - элегические и патетические (в них уже создается частично то настроение, которое должно было присутствовать во втором и третьем томах; они нередко на­писаны ритмизованной прозой, изобилующей синтаксиче­скими повторами и параллелями, благодаря чему еще боль­ше сближаются по стилю с поэтической речью). Несколько последних отступлений - лирические медитации на тему России, заключительный образ - тройка, символ России.

Как же проявляется образ автора в «Мертвых душах»? Вот Чичиков доезжает до дома Коробочки, въезжает в ворота измокший, грязный. Выспавшийся и обсохший, приятно за­бывшийся в толстых перинах, предложенных ему хозяйкой, он садится утром за стол, поедает ее блинцы, совершает сдел­ку и готовится отправиться дальше. Мысленно подмигивая глядящему на него со стороны Кутузову и смеясь над просто­душной «дубинноголовой» Коробочкой, он готов покинуть ее дом, о существовании которого через минуту уже забудет, ибо что можно вспомнить о Коробочке? Но тут автор останав­ливает его. Наступает неожиданная пауза в поэме, которая как будто растворяет двери повествования, и в него входит сам Гоголь.

Идет лишь третья глава, а он уж здесь - уже не выдерживает его смех, и «грозная вьюга лирического вдох­новения» возникает на горизонте. Ничего не произошло: просто настала тишина, просто герой окаменел и отодвинул­ся куда-то в глубь сцены, и вместо него заговорил автор. Дрогнуло сердце комика, и он сам взял слово. Взял его для вопроса, для странного и неуместного восклицания, которое совсем не идет к ситуации, не соответствует блаженному со­стоянию Чичикова, довольного покупкой и тем, что он так ловко отделался от лишних расспросов хозяйки.

Это не первое явление Гоголя в поэме. Первое было как бы мимоходом и вскользь; рассуждая о косынках, которые но­сят на шее холостяки, Гоголь оговаривается: «Бог их знает, я никогда не носил таких косынок». Позже эта тема холостя­ка, бессемейного путника, не имеющего постоянного приста­нища на земле, разовьется в поэме, и уже не Чичиков станет олицетворением этого путника, а сам автор.

Пауза на пороге дома Коробочки - это пауза поэтиче­ская, придающая поэме лад поэмы, переводящая комическое описание, сопряженное с холодом наблюдательности, в иное русло - в русло комико-героического или трагического эпо­са, в который и превращаются с третьей главы «Мертвые души». Вот это отступление: «Но зачем так долго заниматься Коробочкой? Коробочка ли, Манилов ли, хозяйственная ли жизнь или нехозяйственная - мимо их! Не то на свете дивно устроено: веселое мигом обратится в печальное, если только долго застоишься перед ним, и тогда бог знает что взбредет в голову. Может быть, станешь даже думать: да полно, точно ли Коробочка стоит так низко на бесконечной лестнице чело­веческого совершенствования?

Точно ли так велика про­пасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунны­ми лестницами, сияющей медью, красным деревом и ковра­ми... Но мимо! мимо! зачем говорить об этом? Но зачем же среди недумающих, веселых, беспечных минут сама собою вдруг пронесется иная чудная струя? Еще смех не успел со­вершенно сбежать с лица, а уже стал другим среди тех же лю­дей, и уже другим светом осветилось лицо...»

Особенность поэмы в том, что в ней постоянно слышен го­лос автора. Голос автора обращен непосредственно к читате­лю. Размышления автора о персонажах, сожаления, горечь, тревога, слышимые в его высказываниях, - все это позволя­ет почувствовать за комической стороной рассказа, за сме­хом неотделимые от него слезы, печаль при мысли о мертвен­ности человеческих душ. Именно автору дано предвидеть ве­ликое будущее Родины. Отсюда появление в лирических отступлениях высокой патетики, ораторского пафоса, пере­дающего пламенное воодушевление автора. Автор - человек своего времени, потрясенный бедами и страданиями народа, казнящий смехом помещиков-уродов, чиновников-мздоим­цев и вместе с тем мечтающий о будущем России, о всечело­веческом счастье.

Мы вправе говорить о высокой гуманности автора - эпика, лирика, сатирика. В своих раздумьях автор дает оценку героям, касается системы пансионного воспитания, быта и нравов чиновничества, судьбы русского писате­ля, разнообразных (а по сути однообразных) «пошлых» ха­рактеров, высказывает мысли о высоком достоинстве челове­ка, рисует здоровую, народную стихию, картины великой, беспредельной Руси. В лирических отступлениях Гоголь соз­дает образы беспредельной, чудесной Руси и народа-богаты­ря. Поэтому и заканчивается поэма образом тройки, которую снарядил в дорогу «расторопный ярославский мужик». Эта тройка - символ Руси, несущейся в будущее. Каким оно бу­дет, автор не знает: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Однако в поэме важен сам пафос этого дви­жения - полета, ассоциирующегося с душой русского чело­века.

Художественное пространство поэмы составляют два мира, которые условно можно обозначить как мир «реальный» и мир «идеальный». Реальный мир воссоздает современную Гоголю действительность русской жизни. Это уродливый и страшный мир маниловых, ноздревых, чичиковых, плюшкиных и кувшинных рыл, мир извращенных духовных ценностей. Мир идеальный - это мир высокого идеала, это мысли и раздумья автора об истинной жизни, о могучей и прекрасной России живых душ. Во имя этой России и была создана эта поэма.

Повествователь в поэме - это реальный человек, имеющий свою биографию, это образ автора со многими присущими ему мыслями и чертами. Образ повествователя раскрывается в отношении к окружающей его действительности. Его мысли выражает вся система образов. Находясь в центре поэмы, он открыто обращается к читателю, и не только рассказывает о героях, но и оценивает их, передает свои мысли, навеянные картинами жизни.

И хотя образ повествователя и близок автору, их личности не тождественны. Повествование в поэме ведется от лица идеальной личности, такой, какой представляет ее автор. Через образ повествователя в поэме совершается все то, что близко и дорого автору, что он любит и что прошло через его душу. Повествователь, как и автор, - одинокий странник, который ищет счастье. Это человек, много видевший и переживший. Он не приемлет зло и несправедливость, выступает против пошлости и обывательства и ищет новые формы человеческого общения и существования.

Повествователь свободно и открыто, не скрывая своей иронии, выражает передовые взгляды своей эпохи. Он любит Россию и русский народ и с острой болью переживает все то, что творится на его Родине, ненавидит и презирает сильных мира сего, скорбит о гибели в человеке человеческого. Ему дорога красота родной земли и он воспевает ее красоту. Но его любовь заключает в себе и сознание личной ответственности за ее судьбу. Судьба народа и страны является и его судьбой. Автор доверил повествователю роль представителя народной России. Но судьба его родины трагична и печальна, вызывает «зримый миру смех, незримые неведомые миру слезы». Однако он верит в возможности народа, подтверждением чего служат его отзывы о русском мужике, полные восторга и горячей веры в лучшее будущее. Все это позволяет утверждать, что образ повествователя - это образ самого Гоголя. И чем больше развивалось мастерство писателя, тем сильнее он тревожился за судьбу своей родины, тем острее становилась его сатира, направленная на обличение чиновников и помещиков.

Все темы книги «"Мертвые души" Н.В. Гоголя. Краткое содержание. Особенности поэмы. Сочинения»:

Краткое содержание поэмы «Мертвые души»: Том первый. Глава первая

Особенности поэмы «Мертвые души»

• Образ повествователя

«Мертвые души»

«отчитывался» «Мертвыми душами» в Зальцбрунне - то есть снимал тяжесть западных впечатлений. Достоевский знал поэму Гоголя чуть ли не наизусть, да и кто из русских людей не кончал своего университета по Гоголю? Герцен в ссылке, Чаадаев в Москве, молодая Россия в столицах и провинциях, западники и славянофилы, семинаристы и дворянские интеллигенты и даже «свет», окаменевший свет, ничего не читающий, кроме французских романов, - все прошли школу «Мертвых душ». Конечно, самой «живой душой» в поэме является Автор. Именно его включения овеяны «возвышающим душу» лиризмом. «Молодые лирические намеки», как называл Гоголь лирические отступления в «Мертвых душах», отдают печалью. Гоголь в позднейших письмах даже стыдился, что так открылся в них читателю. Оправдываясь перед С. Т. Аксаковым, он писал, что многие, может быть, не поймут этого откровения, сочтут его за ханжество или напыщенность. Ибо многим будет неясно, как это «человек, смешащий людей» вдруг решил непосредственно обратиться к их сердцу, заговорить на языке, ему несвойственном.

«любил Чичикова», как все писатели любят своих «героев», даже отрицательных. Не знаю, так ли это. Во всяком случае, мы, читатели, не можем никак «полюбить» Чичикова. Чичиков, Плюшкин, Хлестаков, Ноздрев, Подколесин такие же условные, комические, «типы», как Гарпагон или Тартюф. Магией гоголевского искусства они оживлены настолько, что их духовная чудовищность не кажется нам неправдоподобной, ибо в них все, до мельчайшей черточки, типично, все согласовано. Но эта жизненность их, эта органичность - органичность художественного произведения, а не настоящего человеческого существа. Потому-то мы в состоянии наслаждаться ими. В противном случае, если бы мы поверили в них, приняли бы их за живых людей, они были бы невыносимы. Авторские отступления можно сгруппировать по-разному. С одной стороны, из них выделяются сатирические, собственно лирические (от первого лица, «об авторе») и патетические (о России, об искривленной дороге человечества и др.).

«окружением» в тексте, и этот контраст подчеркивается (см. начало 7-й главы, после вдохновенного лирического отступления о судьбе поэта - «посмотрим, что делает Чичиков»). В первой половине произведения преобладают сатирические отступления, во второй - элегические и патетические (в них уже создается частично то настроение, которое должно было присутствовать во втором и третьем томах; они нередко написаны ритмизованной прозой, изобилующей синтаксическими повторами и параллелями, благодаря чему еще больше сближаются по стилю с поэтической речью). Несколько последних отступлений - лирические медитации на тему России, заключительный образ - тройка, символ России. Как же проявляется образ автора в «Мертвых душах»? Вот Чичиков доезжает до дома Коробочки, въезжает в ворота измокший, грязный. Выспавшийся и обсохший, приятно забывшийся в толстых перинах, предложенных ему хозяйкой, он садится утром за стол, поедает ее блинцы, совершает сделку и готовится отправиться дальше.

«дубинноголовой» Коробочкой, он готов покинуть ее дом, о существовании которого через минуту уже забудет, ибо что можно вспомнить о Коробочке? Но тут автор останавливает его. Наступает неожиданная пауза в поэме, которая как будто растворяет двери повествования, и в него входит сам Гоголь. Идет лишь третья глава, а он уж здесь - уже не выдерживает его смех, и «грозная вьюга лирического вдохновения» возникает на горизонте. Ничего не произошло: просто настала тишина, просто герой окаменел и отодвинулся куда-то в глубь сцены, и вместо него заговорил автор. Дрогнуло сердце комика, и он сам взял слово. Взял его для вопроса, для странного и неуместного восклицания, которое совсем не идет к ситуации, не соответствует блаженному состоянию Чичикова, довольного покупкой и тем, что он так ловко отделался от лишних расспросов хозяйки. Это не первое явление Гоголя в поэме. Первое было как бы мимоходом и вскользь; рассуждая о косынках, которые носят на шее холостяки, Гоголь оговаривается: «Бог их знает, я никогда не носил таких косынок». Позже эта тема холостяка, бессемейного путника, не имеющего постоянного пристанища на земле, разовьется в поэме, и уже не Чичиков станет олицетворением этого путника, а сам автор.

или трагического эпоса, в который и превращаются с третьей главы «Мертвые души». Вот это отступление: «Но зачем так долго заниматься Коробочкой? Коробочка ли, Манилов ли, хозяйственная ли жизнь или нехозяйственная - мимо их! Не то на свете дивно устроено: веселое мигом обратится в печальное, если только долго застоишься перед ним, и тогда бог знает что взбредет в голову. Может быть, станешь даже думать: да полно, точно ли Коробочка стоит так низко на бесконечной лестнице человеческого совершенствования? Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами... Но мимо! мимо! зачем говорить об этом? Но зачем же среди недумающих, веселых, беспечных минут сама собою вдруг пронесется иная чудная струя? Еще смех не успел совершенно сбежать с лица, а уже стал другим среди тех же людей, и уже другим светом осветилось лицо...»

Все это позволяет почувствовать за комической стороной рассказа, за смехом неотделимые от него слезы, печаль при мысли о мертвенности человеческих душ. Именно автору дано предвидеть великое будущее Родины. Отсюда появление в лирических отступлениях высокой патетики, ораторского пафоса, передающего пламенное воодушевление автора. Автор - человек своего времени, потрясенный бедами и страданиями народа, казнящий смехом помещиков-уродов, чиновников-мздоимцев и вместе с тем мечтающий о будущем России, о всечеловеческом счастье. Мы вправе говорить о высокой гуманности автора - эпика, лирика, сатирика. В своих раздумьях автор дает оценку героям, касается системы пансионного воспитания, быта и нравов чиновничества, судьбы русского писателя, разнообразных (а по сути однообразных) «пошлых» характеров, высказывает мысли о высоком достоинстве человека, рисует здоровую, народную стихию, картины великой, беспредельной Руси. В лирических отступлениях Гоголь создает образы беспредельной, чудесной Руси и народа-богатыря. Поэтому и заканчивается поэма образом тройки, которую снарядил в дорогу «расторопный ярославский мужик». Эта тройка - символ Руси, несущейся в будущее. Каким оно будет, автор не знает: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». Однако в поэме важен сам пафос этого движения - полета, ассоциирующегося с душой русского человека.